Мда. Если, как написано, делать их не в свободное время в тишине, а в течение всего дня, то, скажите на милость, как и когда учиться? Вот спрашивают что-то на занятиях, а ты подвис, анализируя свое внутреннее состояние. Мысль за хвост поймал. Либо описанное невозможно, либо это практики для бездельников, сидящих в пещере.
– Ауч! – Катя сморщилась. Забывшись, задела синяк на лбу. От резкой боли приоткрыла веки. – Блин!!! – мыло не преминуло этим воспользоваться, вгрызаясь в глаза едкой щелочью. Торопясь, ополоснула лицо водой и уткнулась в махровое полотенце. Пахло оно не очень.
Но если первые два упражнения вызывали у девушки негодование, то третье, тайное, вгоняло в откровенную тоску. Там было только одно слово – «перепросмотр». Да, этот термин уже был знаком. Кажется, у кастанедчиков слышала. Данная практика – просто чемпион по убийству времени. Сначала нужно составить список всех (!) людей и событий в жизни. А потом их подробненько вспомнить. Тут даже логически ясно, что это нереально сделать. Ох, зря она примкнула к группе. Повелась на видимость способностей. И чего так вдохновилась – непонятно. Ведь особого ума не нужно, чтобы угадать: пропавших девушек убили, а средний возраст маньяков как раз за сорок. А по поводу головы – так не сказала же Мила ничего конкретного, просто «голова… голова…» и всхлипы. Чтобы на сто процентов убедиться в наличие чудес нужны факты! Голые факты и только.
Она прошлепала на кухню и поставила на плиту чайник. Взгляд рассеянно скользнул по металлическому боку, заляпанному каплями жира, и ухватился за размытый образ. В шестом классе она так гадала на святки, вглядываясь в свое отражение… только там сквозь свечу нужно было смотреть… а знакомая недавно рассказывала, как один товарищ досмотрелся… хотел третий глаз открыть, а в итоге в психушку угодил… у них на пятом курсе там практика, кстати, будет; главное, самой туда не попасть… внепланово… вон уже, твари всякие по углам мерещатся… и что это староста к ней так прикопался? … и, вообще, он выглядит слишком серьезным и обеспеченным, чтобы такой фигней, как саморазвитие, заниматься… ни единого успешного эзотерика еще не встречала… кстати… если человек занял свое место под солнцем – приобрел богатство и власть, ему нет нужды ковыряться в самом себе, чтобы что-то исправить… зачем? Ты ведь уже добился успеха. Самому хорошо, а другие пусть теперь восхищаются, завидуют и наизнанку выворачиваются, подражая… а таким, как она, без денег и связей, остается одна дорожка – забыться в приятной медитации… и не дай Бог с катушек окончательно слететь; психиатрический диагноз – это клеймо на всю жизнь – ни нормальной работы, ни водительских прав… у Нила, кстати, классный внедорожник… сколько лет нужно пахать, чтобы на такой заработать? … какая же она неудачница…
– Ссссзззз!!! – пронзительный свист закипающей воды вторгся в сознание.
Девушка вздрогнула, сфокусировала зрение на источнике звука и перекрыла газ
Нет, не стоит на собрание ехать – и чего она там забыла? Да еще и черт знает где, больше часа на двух маршрутках.
Но к вечеру любопытство пересилило – и она-таки прибыла по указанному адресу. Дверь открыла вчерашняя Ольга.
– Проходи, – натянуто улыбнулась и с напускной вежливостью предложила: – Тебе чай или кофе?
– Э … чай! – Катя присела, расстегивая босоножки и бросая косые взгляды из-под ресниц. После зрелищного посвящения она уже внутренне подготовилась к чему-то эдакому. Да и вообще, эзотерическую среду легко опознать: приглушенный свет, медитативная музыка, пирамидки, мандалы на стенах, амулеты и прочие «предметы силы», запах благовоний, специфическая одежда, фанатично светящиеся глаза адептов и бесконечные разговоры о собственной исключительности.
Но в квартире Ольги царила банальная бытовуха. Восьмой этаж панельной девятиэтажки, однушка по типу хрущевки. Старые выцветшие обои в прихожей отслаивались и были обезображены чьими-то острыми когтями. Приготовилась наткнуться на кошачий лоток, когда сходу заскочила в санузел по нужде. Напрасно – ни он, ни сам питомец на глаза не попались.
В туалете было душно и сыро, а на стыках стен водилась плесень. Кое-где поотвалилась плитка, «радуя» глаз шершавой серой поверхностью. Такую только в Союзе лепили. Ужасная сине-зеленая расцветка, бледная и тоскливая, так и просилась ободрать ее до конца. Сидячая стальная ванна пожелтела на дне, а из-под брюха кишками торчали почерневшие шланги слива. Унитаз, похоже, подтекал давно: вокруг ободка тремя дорожками сбегали вниз размытые ржавые полосы. Мда, ну и разруха.
Оставив за спиной грохочущий рокот смыва, девушка прошла на маленькую кухоньку. Очевидно, хозяйка затеяла ремонт отсюда: лишила стены одежды и поклеила на потолок пенопластовые квадратики. Но, судя по тому, что некоторые уже провисли по краям, а штукатурка у плиты заляпалась и поменяла цвет, – ремонт затеяли для отвода глаз, и он растянется на долгие годы. Это тот случай, когда жить в такой квартире стыдно, менять что-то лень, а видимость активных действий притупляет неловкость. Скользнула взглядом по обшарпанным чугунным батареям, уперлась глазами в желтый треугольник стрингов и тут же смущенно уткнулась в пол. Подобравшись, подняла взгляд, переключив зрение на их обладательницу. На табурете у окна, бесстыже задрав ноги и положив на колени голову, сидела молодая барышня.
– Привет! Я Саша. Целитель, – поведала с такой радостью, словно выиграла миллион, и задорно тряхнула черными локонами. Она была в меру красива, воздушна и юна, но, как оказалось позже, больна неразделенной любовью. Притягивала к себе открытостью, пробуждая ответное доверие и желание подружиться. Открытость быстро переходила в излишнюю откровенность, вызывая удивление и легкий шок. Но эта легкомысленность ей прощалась, учитывая возраст, гуляющий в голове ветер и некоторую недостачу ума. Сашин язык воистину не имел костей и без устали молол все подряд. Минут за десять она выложила всю подноготную.
Ей недавно исполнилось 19 лет, и она жила с папой и «его женщиной» в частном особняке в пригороде. У отца было свое дело – не то, чтобы приносило золотые горы, но с деньгами проблем не было. Няни, репетиторы, коммерческий институт – из которого, правда, слиняла на первом же курсе. Она была всем обеспечена – дорогая косметика, шмотки, развлечения и другие «мелкие» графы расходов, новенькая иномарка на совершеннолетие.
Что касается способностей – это семейное, досталось от прабабушки. Та жила в небольшом Сибирском поселке и слыла известной на всю округу шаманкой. Страждущие стекались со всего Союза. Саша очень ее любила и приезжала каждое лето; но со временем это чувство покрылось наростами другого – страхом. Старая женщина стала заставлять внучку присутствовать на сеансах целительства, они лишали девочку сил и наполняли ночи липкими кошмарами.
Шаманка заводила больного в небольшую комнату, где укладывала на длинную деревянную лавку. Здесь горели свечи, пахло жженой травой, а шторы были плотно задернуты. Она долго водила над лежащим руками, что-то шептала, качала седой головой. А потом говорила, с чем тот пришел – и всегда оказывалась права. Лечила также – ладонями рук, присовокупляя в конце заговоры и пучки трав.
В особо трудных случаях садилась в изголовье, раскачивалась и бормотала под нос слова на непонятном наречии. Могла долго-долго так просидеть. Затем вставала и, пошатываясь, совершала над больным странные движения – то медленные и плавные, то резкие, торопливые, с пугающими хлопками и вскриками. При этом в глазах проступало нечто несвойственное ей, чужеродное, иное… И девочке, затаившейся на стуле в углу, становилось по-особенному жутко. В эти моменты старуха напротив больше не являлась ее бабушкой.
Иногда Саше разрешалось участвовать в лечении: она прикладывала руки к больному месту и чувствовала струящееся сквозь них тепло – и человеку непременно становилось лучше.
Прабабка работала почти без выходных и до последнего больного. Ближе к ночи, наконец, выпроводив последнего посетителя, принималась обессиленно шуршать заработанными бумажками. Целительница плотно утрамбовывала их в трехлитровые банки, закатывала крышками и уносила в подвал под домом. Саша наткнулась на этот схрон совершенно случайно – когда играла с соседкой в прятки.
ebooksa