Софочка

Альберто расположился у стенки, словно статуя, и Бельская заметила его совершенно случайно.

"А Франсин-то, словно на казнь идёт!" невольно отметила она. "Ууууу! Как мне знаком этот её взгляд! Ну, держитесь, Чёрнсыны! Сейчас она явно устроит вам нечто."

Видимо у Глеба мелькали те же мысли: Софи заметила, как он несколько раз, довольно сильно дёрнул жену за руку. Но женщина, гордо вскинув голову, только с вызовом улыбалась, словно не слыша его.

Энн вышла ещё более вперёд и изящно, как балерина, опустилась в реверансе.

– Добро пожаловать в наш дом! – произнесла она приветливо. Поднялась и демонстративно сорвала с себя бант.

– Энн! – холодно улыбаясь, окликнула её миссис Чёрнсын.

– Бантик г"язный, – лукаво поглядывая на мать, отозвалась девочка.

– Ничего подобного! – возмутилась та, а Энн явно только этого и ждала.

Она положила бант на пол и нарочито вытерла об него ноги. – Г"язный!

– Говорил тебе – не заставляй её! – рассмеялся Артур.

И Софочка скорее угадала, чем услышала:

– Дисциплина должна быть!

– Пватье г"язное… – начала девочка, наблюдая, как среагирует мать.

– Альберто! – позвала женщина. Тот шагнул вперёд, и Энн с готовностью залезла ему на руки.

– Я тебя ненавижу, – спокойно заявила она, обнимая его. Повернулась к матери и уточнила; – И тебя ненавижу. А папу люблю.

Марк-Энтони радостно запрыгал, но тут же начал передёргиваться, словно ему тесна была одежда.

Он заплакал, потянулся к матери, и та подняла его.

– НимИ! нимИ!! нимИ!!! – твердил он всё громче и громче, то обнимая, то отталкивая мать.

– Иво кыля боят, – сочувственно объяснила Энн. – Нет! – прикрикнула она на брата. – Дисипина бить дозна!

Но Софочка поняла только последнюю фразу.