сердце тебе отдаю,
сердце тебе отдаю
мою бедность искупая!
(*вольный перевод песни Malaguena salerosa)
Лунный свет поблек и почти растворился в небесной черноте. Селена давно уснула, убаюканная тихим голосом Мигеля. А он оставался рядом, глядя на спящую девушку. Она была так прекрасна, так трогательно-беззащитна, темные волосы разметались по подушке, длинные ресницы подрагивали. Глядя на нее сейчас, такую близкую и такую недосягаемую, он мечтал прикоснуться к ней, почувствовать бархат ее кожи, склониться к приоткрытым губам… Чувства прожигали его насквозь, такие же сильные, как будто он не умирал, не покидал своего тела. Как такое может быть? Если он отделен от мира живых, почему же до сих пор так мучительно с ним связан?
Скоро рассвет. Пора уходить. Мигель медленно поплыл к окну, бросив последний взгляд на Селену. С этой девушкой он мечтал вместе встретить старость и умереть в один день, быть ей возлюбленным и мужем, носить на руках, дарить песни и жаркие ласки. Стоило ли обещать быть всегда рядом? Ей нужны настоящие поцелуи, а что может он? Только спеть колыбельную…
Ветер гулял по пустынным улицам Сан-Висенто, унося обрывки снов, дневных разговоров, незаконченных споров, пустых обещаний.
Мигель проплывал вдоль знакомых улиц, с тоской глядя на черные окна спящего города. Он должен уйти, оставить живых с их проблемами, с их суетой? Если бы он мог совсем забыть о них! Если бы мог обрести покой… Но нет. Мертвому музыканту нигде нет пристанища. Он мается, мучаясь тем, что не принадлежит ни миру живых, ни миру мертвых, обретаясь посредине, как отверженный.
На перекрестке курили соколы – картель патрулировал город днем и ночью, не выпуская из своих липких объятий жизнь Сан-Висенто.
Губы Мигеля тронула шальная улыбка, он опустился к самому тротуару и постарался как можно правдоподобнее сымитировать походку живого парня. Это было нелегко, то и дело приходилось прижиматься к брусчатке, вместо того, чтобы плыть над ней.
Мигель ударил по струнам и громко запел, скрывая беззвучность шагов:
Соколом петух назвался,
смело в драку он бросался,
с воробьями воевал,
да все перья растерял!
Насмешливые оскорбления бесстыдно разорвали дремотную тишину.
– Ты что там кукарекаешь? – сжал кулаки здоровяк из картеля. – За каждое слово – один сломанный палец, в такую игру ты еще не играл?
Соколы двинулись навстречу музыканту, доставая ножи. Мигеля забавляли их красные от злости физиономии и он, отступая к каменной стене особняка Гарсии продолжил:
Он как чайник закипал,
Из ушей пуская пар
ebooksa