Калейдоскоп

– Уверен, что хочешь продолжить беседу под запись? И тебя не скомпроментирует подобное родство?

– Не вижу оснований для появления компромата, если у меня отец э-донор, а подобное наследование, как я понял, фамильное.

– Так то – отец. А вот мать…

– А у меня матушка-то имеется?

– А как же. Как у всех. И вот ты, как она – э-вампир. А как насчет подобного родства?

Дошло наконец, скривился. Вытащил мобильник, выключил запись. Подумал. Думай, думай, мой-то диктофон стационарный, и отключать я его не намерен.

– А с чего мне Вам верить по поводу матушки?

Я молча достал из секретера давно приготовленный локон и также молча положил на стол.

– Закажешь два теста, зато будешь точно уверен.

– И… как ее зовут?

– Лиля. Лилиана Фрязина.

– Русская?!

– Нет, китаянка! Понятно, что русская, но с итальянскими корнями.

– А корни откуда?

– Ты вообще про историю фамилий на Руси хоть что-то слышал? Прозвище Фрязин, а потом и фамилию Фрязины⁴¹ на Руси носили выходцы из Италии. Где-то в глубине веков у нее по отцовской линии в роду были итальянцы. В семье итальянский язык традиционно знали не хуже русского. Лиля закончила экономический в 1989 с красным дипломом и в награду родители оплатили ей поездку на неделю в Рим. На родину, так сказать, предков. Вот там мы и познакомились, когда она зашла в кофейню около моего дома.

Лилия… Она так смешно говорила по-итальянски, вроде все правильно, и вдруг – бац! Неверное ударение, и слово превращается неизвестно во что. Зато историю достопримечательностей Рима, как оказалось, она знает лучше меня, коренного римлянина. Мы несколько раз спорили насчет года постройки или архитектора, потом проверяли – она ни разу не ошиблась. Целыми днями мы ходили по городу, и я открывал его для себя заново, через призму ее восприятия. Вечный город и молодая девочка с распахнутыми глазами – Мадонна отсыпала мне в то лето пять дней счастья. Ничего этого я мальчику рассказывать не буду, ему неинтересны такие подробности. Но именно тогда в июле все и началось, из-за чего сейчас мы сидим в моем кабинете, и речь вот-вот зайдет о матерой уголовщине.

– А потом?

– Потом ее путевка закончилась, и она вернулась в Москву. Я к ней сам несколько раз прилетал, а она никак не могла ко мне вырваться, тогда еще существовала страна под названием Советский Союз, и получить визу к «проклятым капиталистам» было почти невозможно. Я удивляюсь, как в первый-то раз ее родители сумели «продавить» такую поездку. Мне тоже у них в стране делать было нечего, а решать что-то было надо, мы хотели быть вместе. Тогда Лиля придумала план: она завела «липовую» карту об опухоли мозга, а я прислал ей приглашение на бесплатную операцию и последующее лечение от той клиники, где работал, мотивировав это нестандартным случаем. Бодались с их ОВИРом⁴² больше года, но в январе 1991 ее самолет приземлился в аэропорту Фьюмичино.

– Так она вышла за тебя замуж?

– Нет.