– Я этого не говорила, – бурчу совсем тихо, но так, чтоб он услышал и, отворачиваясь, добавляю окончательное: – и не дождетесь, что я это скажу. Вот!
Он ничего не говорит. Но хотя бы хмыкает не грубо. И на том спасибо!
Как-то… Не срастается у меня с тем, чтобы попросить его остановить машину. Потому что часть меня ощущает – все, что я выиграла сегодня, весь этот неожиданный буфер уважения, можно легко потерять снова. Утечет бесплотным дымом сквозь пальцы.
Да и… Не хочу я вылезать из его машины и тащиться в метро.
Мы даже не проговорили толком ситуацию с Анькой. Мы об этом молчим, и чувствуется, что осколки этой истории режут нас изнутри, обоих, но все еще никак не прорвутся наружу.
В какой-то момент Ройх щелкает кнопкой магнитолы и – о чудо. Из динамиков я слышу хриплый голос Дэна Рейнольдса*.
Да нет.
Да быть того не может!
И все-таки я это слышу…
Сама не замечаю, как начинаю подпевать. Тихонько, несмело себе под нос.
Люблю эту песню. Она красивая…
Далеко не сразу замечаю, что переливчатое “
Раз слова не клеятся, сейчас мы их споем!
Когда Ройх выруливает к заправке – от неловкости, вызванной дурацким разговором, не осталось и следа. Мы еще не говорим, но это потому что предпочитаем на два голоса напевать.
На стоянке обломщик Юлий Владимирович безжалостно тыкает в кнопку стоп.
– Все так хорошо было, – бурчу тихохонько, – или что, это вы стесняетесь того, что вам медведь на ухо наступил? Так вы не волнуйтесь, я никому об этом не расскажу. Мне и самой это имидж здорово подпортит.