Немного. Так немного.
Съежиться клубочком на своем сиденье. Обнять колени. Вытянуть телефон из кармана. Набрать…
Только набрать, и прижать к уху телефонную трубку.
Можно… Можно поныть ему в трубку, что я задолбалась? Может же Анькин отец отвезти меня не в общагу, а по другому адресу? Может… Может, я все выдумала, что ему на меня наплевать? Может, очень даже наоборот?
Гудок, второй… Сброшу не позже четвертого! Если он не…
Четвертый гудок обрывается на середине.
– Да.
От терпкого его, хрипловатого усталого тона у меня все внутри екает.
– Юл, я…
– Я очень занят сейчас, – слышу я ровный и совершенно бесстрастный голос, – свяжусь с тобой позже.
Как хлесткая пощечина – брошенная следом трубка. Стоит ли удивляться, что пока моя рука опускается на колено – из обоих глаз успевают протянуться две горячие жгучие дорожки.
Ничего не поменялось.
Как была я девочкой, которую можно трахать всю ночь, а потом швырнуть в лицо джинсы, так и осталась.
Нет, я понимаю, могут быть дела. Работа. Но одиннадцатый час ночи, между прочим. Какая уж тут работа?
– Все в порядке? – спрашивает Анькин отец, явно заметив мою беззвучную, но все-таки истерику.
– Нет, я просто устала, – выдыхаю и снова утыкаю нос в телефон. Это обычно хорошо отшибает собеседникам желание поговорить.
А откуда столько уведомлений на внутреннем дисплее? Уведомления с фейсбука, уведомления с инсты, уведомления с ВК…
Смахиваю несколько, но понимаю, нереально – их слишком много. И все однотипные какие-то – сплошь от парней, знакомых и не очень, и все с фотографиями. Фотографии в уведомлениях, конечно, не показывают.
И слава богу!
Случайно тыкаю в одно такое сообщение и оно раскрывает мне приложение соцсети. Во всех прелестях вздыбленного и готового к труду и обороне дикпика.