Его моя девочка

Маша, не удержавшись, тоже улыбнулась в ответ, хотя и постаралась, чтобы получилось иронично – не приняла его восторги всерьёз. Но и Алик вряд ли осознанно пытался произвести на неё впечатление, продолжая улыбаться, легко обхватил обеих девушек за плечи, потянул к выходу.

– Ну, идёмте. – И прежде чем Лиза успела спросить, добавил: – А Ники ждать не будем. Он жутко занят, у него ещё дела какие-то.

Она не стала уточнять какие. Лучше потом у него самого спросит, если по-прежнему будет интересно, а сейчас просто напряжно. Чуть-чуть. Мало ли с кем у него там какие дела. Всё-таки их факультет больше девчачий, не технический или физико-математический.

Нет, Лиза не ревновала. Потому что доверяла. Хотя, может, и слишком самонадеянно с её стороны – не настолько уж она неотразимая – но всё равно доверяла. Её ведь тоже больше никто не интересовал, никто ей не был нужен. Кроме Никиты. Разве у него не так же?

Опять самонадеянно? Да ну и что. Просто это правда. Лиза знала: чувствовала, видела, понимала.

Она неподвижно стояла дома на кухне перед столом – пришла сюда с твёрдым намерением перекусить, но уже неизвестно сколько времени как дурочка пялилась в окно. И ничего не видела. Думала. О нём. И неизвестно, сколько бы ещё подобное продолжалось, если бы не дверной звонок, резкий, настойчивый, долгий.

Лиза направилась в прихожую, по пути гадая, кто бы это мог быть. Кого бы она хотела увидеть – тут вообще без вариантов, хотя и маловероятно.

Или очень даже вероятно?

Стоило двери открыться, Никита тут же переступил через порог. Куртка в руке, как будто он снял её ещё на подходе. Глянул пристально, прямо в глаза, сглотнул.

– Ты… – начала Лиза, но произнести что-то ещё уже не успела.

Он захлопнул дверь, отбросил в сторону куртку, обхватил ладонями её лицо, впился в губы, жадно и жёстко. Лиза задохнулась от неожиданности, от непроизнесённых слов, от горячности поцелуя, но даже не попробовала отстраниться, перевести дух.

Да какое там? Если именно это сейчас самое желанное и необходимое. Не оторваться, не остановиться. Она, наоборот, теснее приникла к Никите, обняла, ощутила, как реагирует он на её близость.

Его руки скользнули вниз, подушечки пальцев прочертили горячие твёрдые линии вдоль шеи, спустились к плечам, крепко, до боли стиснули их на мгновение, и тут же устремились ниже, добрались до края футболки, нетерпеливыми рывками потянули его вверх.

Теперь и футболка улетела вслед за курткой, а потом и джемпер. Лиза провела ладонями по широкой груди, по твёрдому напряжённому животу, а Никита подхватил её, приподнял – легко, будто она вообще ничего не весила – донёс до комнаты, уронил на кровать. И сразу взялся за пояс её шортов, сдёрнул их вместе с трусами, уронил их на пол, провёл пальцами между ног, будто желал убедиться, что она готова, вытащил из кармана блестящий квадратик упаковки, расстегнул брюки.

Лиза облизнула пересохшие саднящие губы, наблюдая за ним, обрисовывая взглядом линии тела, и те несколько секунд, которые ей пришлось ждать, казались непереносимо долгими.

Он лёг, на мгновение придавил её всей своей тяжестью, и тут же вошёл, и она с тем же нетерпением и с тихим стоном вожделения подалась навстречу, вбирая его в себя, глубже, как можно глубже, обхватила ногами, впилась пальцами в плечи. Он, не прекращая движений, наклонился, опять жадно приник к её губам – больно прикусывал, с трудом сдерживаясь, чтобы не стиснуть зубы слишком крепко и, кажется, даже тихонько рычал. Лиза больше чувствовала, чем слышала, потому что у самой не получалось молчать, и тоже хотелось – изо всех сил сдавить его губы, поймать сладкий стон, ощутить на вкус.

Ногти безжалостно вонзились в кожу. Нет, она не желала, чтобы Никита отстранялся, наоборот. Она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось. Даже если они сойдут с ума. Даже если умрут от разрывающей их ненасытной страсти и наслаждения.

Последний стон получился долгим и громким, пробудив почти животное стремление. Лиза вцепилась зубами в его плечо, прихватила кожу и всё-таки вырвала ещё один вскрик, заставила лишний раз вздрогнуть. Никита обессиленный распластался на ней, она терпела сколько могла его тяжесть, не дышала, словно застыла, словно пыталась остановить время, навсегда сохранить ощущения, которые только что накрывали с головой. Но потом всё-таки стало слишком тяжело, и она шевельнулась.

Он мгновенно понял, чуть приподнялся, сдвинулся в сторону, откинулся на спину. Но теперь уже она сама, придвинувшись вплотную, навалилась на него, положила голову на плечо и ладонь на грудь. Но и это ещё не всё. Закинула на него ногу, специально пристроила её так, чтобы чувствовать под коленом усталую мягкость расслабленной плоти.

Он приобнял её, или нет, скорее так – тоже положил руку на её бедро, провёл туда-сюда, погладил. Лиза уткнулась носом в его кожу, задышала теплом, пропитанным таким умопомрачительным запахом разгорячённого живого тела, поймала щекой стук его сердца.