Наверное, её рассердила или обидела именно эта неуверенность. Или что-то ещё. Она сосредоточенно нахмурилась, переспросила напряжённо:
– Полагается?
– Ну да, – подтвердил он.
Разве настолько важно, какой там набор слов? Разве не суть значима более всего? И да, он тоже может волноваться. Даже после этого самого «думал один день и ещё три года», даже не испытывая особых сомнений.
– Прошлый раз ты со мной поехала, а теперь моя очередь.
– Я никуда ехать не собираюсь, – опять отведя взгляд, возмущённо пробормотала Лиза.
– Не цепляйся. Ты же поняла.
Она опять посмотрела прямо в глаза, сумрачно и разочарованно, и голос зазвенел вызовом, а может, дрогнул слезами.
– Так, значит, это чисто из чувства долга? Раз так полагается.
Глупенькая. Никита всё-таки взял её за плечи, придвинул чуть поближе к себе.
– Лиз, а чем плохо чувство долга? – спросил и тут же подтвердил: – Да, из-за него тоже. Но не только. Совсем не «только». – Пояснил подробно: – Больше не хочу тебя потерять. Потому что только с тобой чувствую, что даже если споткнусь, не упаду.
Она сглотнула, плотно стиснула дрогнувшие губы. А её сумасшедшие широко распахнутые двуцветные глазюки смотрели на него в упор с жадным вниманием и блестели слезами, заставляя сердце сжиматься от нежности.
– А даже если и упаду, ты сможешь такой пинок дать, что я не просто поднимусь, взлечу. Поэтому ты мне нужна. Очень нужна. И я тебя люблю. Достаточно причин? – Никита вопросительно прищурился, а потом едва заметно скривил уголок рта, хмыкнул чуть слышно. – Хотя, подожди! Есть ещё. Я тебе нужен, и ты меня любишь. Ведь так? И меня абсолютно не устраивает, что ты носишь фамилию кого-то там непонятного.
– Ну ты и зараза, Крайнов! – сердито выдохнула Лиза, насупилась, надула губы, негромко добавила: – Индюк самонадеянный.
– Ду-урочка, – улыбнувшись, с нежностью произнёс Никита, потянул её к себе. – Иди сюда. – Она не стала сопротивляться, наоборот, сама устремилась к нему, приникла доверчиво, и он прижал её аккуратно, но крепко и, коснувшись губами волос, прошептал: – Моя.