В тот же миг в самом зеркале что-то изменилось. Как будто его сперва залили чернилами, а после протерли. Черные пятна расползлись по углам, обнажая нечто скомканное в темных глубинах. Если бы не отражение чердака, можно было бы решить, что зеркало — это дверь, пробитая прямо в воздухе и ведущая в другую комнату.
На пыльном дощатом полу за порогом рамы, скрючившись, лежал человек.
— Угощайся, — сказал Джозеф и, развернув стул, снова уселся.
Человек в зеркале поднял голову. Возле его лица лежал кусочек яблока, слегка рассыпавшийся при падении и покрывшийся пылью. И тем не менее мужчина жадно схватил его и, даже не протерев, быстро сунул в рот.
Джозеф Кэндл закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула, наблюдая за ним.
Узкое лицо человека в зеркале было совершенно белым, на высоком, похожем на точеную кость лбу темнели пятна сажи, а всклокоченные черные волосы с седыми прядями торчали во все стороны. Из-за слоя пыли костюмные штаны и жилетка казались серыми. Закатанные до локтей рукава клетчатой рубашки обнажали разбитые в кровь кисти. Было очевидно, что пленник повредил руки о зеркальную стену, безуспешно пытаясь разбить ее. Подле стояли потертые туфли, которые он только что использовал вместо подушки.
— Славно выглядишь, — ехидно заметил Джозеф.
— Твоими стараниями, — хрипло ответил пленник, поднявшись и сев на полу. Его голос шел словно бы из-за стены, но при этом каждое слово было превосходно различимо.
— Тебе там не холодно? — с фальшивой заботой поинтересовался Джозеф.
— О, любопытно? — вымученно поглядел на своего тюремщика человек в зеркале. — Так, может, сам проверишь?..
— Исключительно научный интерес.
— Нет, здесь не холодно. И не жарко. Здесь вообще никак. Это ведь зазеркалье — всего лишь отражение. Ты принес мне газету?
— Ой, прости! — Джозеф улыбнулся. — Я-то полагал, что после прошлого раза это бессмысленно.
— Что, новости перестали печатать за то время, что я здесь? — удивился пленник.
— Нет, но ведь газета, которую я тебе принес в тот раз, оказалась слегка… нечитаемой. Не моя вина, что надписи отражаются в зеркале и с твоей стороны превращаются в полнейшую тарабарщину.
— И тем не менее я научился читать зеркальное отражение — а что мне здесь еще делать?
— Вы только поглядите! — восхитился Джозеф. — Кто бы мог подумать, какие таланты! Но прости, в этот раз я не принес тебе газету, братец.
Гарри Кэндл поднял на него тяжелый взгляд. А затем дотронулся разбитыми пальцами до зеркала со своей стороны — легонько, едва касаясь, словно решив проверить, наличествует ли вот прямо сейчас эта тонкая прозрачная грань, что разделяет два мира-близнеца.
От этого движения брата Джозеф Кэндл весь подобрался и бросил взгляд на сорванное полотнище.
— Не нужно. — Гарри понял его беспокойство. — Я ничего не собираюсь делать.