Сестра самозванца

22
18
20
22
24
26
28
30

***

Пан воевода Юрий Мнишек всегда одевался с пышностью. Он хорошо понимал, что нужно держать себя на расстоянии от «подлого» окружения принца Димитрия. А таких становилось все больше. Казаки в свитках и залатанных кунтушах, какие-то разбойники, главари шаек восставших холопов, московские перебежчики. Впрочем, последних Мнишек делил на два сорта – знать, князей да бояр, и представителей низкорождённых – сотников и десятников годуновского войска.

Знать чтила воеводу, и с ними было легко найти общий язык. Чего нельзя было сказать про людей из подлого народа. Те смотрели дерзко, и были готовы проявить даже неуважение. Пока их сдерживала свита воеводы. Но ведь скоро их ряды солидно пополняться другими беглецами. И что тогда будет, одному богу известно.

В этот раз воевода сандомирский оделся в малиновый кунтуш с позументом и золотыми пуговицами. Поверх кунтуша воевода накинул плащ, отороченный соболем. Соболиный мех был и на расшитой жемчугом шапке пана Юрия.

Воевода прошел в покои царевича без доклада и слуги пропустили его.

– Важные новости, Димитрий, – сказал Мнишек с порога.

– Важные? В последнее время все новости важные, пан воевода. Говори.

– Мы на войне, Димитрий. И враг нас боится. Про это нужно помнить. А наш враг хитер.

Царевич выслушал воеводу Мнишека. Оказалось, что казаки передовой сотни захватили гонца к Годунову и доставили его в ставку Димитрия.

– Что за гонец? – спросил самозванец.

– Казаком рядился. Но никто из наших его не знает.

– Допросили?

– Нет, – ответил воевода спокойно.

– Где он сейчас?

– Умер, государь, – ответил Мнишек.

– Как умер? – удивился самозванец.

– Гусары зарубили его, когда вели ко мне.

– Зачем? Он ничего не сказал?

– Ничего, – ответил Мнишек.

– Повесить того гусара, что поднял саблю! – отдал приказ Димитрий.