***
Пан воевода Юрий Мнишек всегда одевался с пышностью. Он хорошо понимал, что нужно держать себя на расстоянии от «подлого» окружения принца Димитрия. А таких становилось все больше. Казаки в свитках и залатанных кунтушах, какие-то разбойники, главари шаек восставших холопов, московские перебежчики. Впрочем, последних Мнишек делил на два сорта – знать, князей да бояр, и представителей низкорождённых – сотников и десятников годуновского войска.
Знать чтила воеводу, и с ними было легко найти общий язык. Чего нельзя было сказать про людей из подлого народа. Те смотрели дерзко, и были готовы проявить даже неуважение. Пока их сдерживала свита воеводы. Но ведь скоро их ряды солидно пополняться другими беглецами. И что тогда будет, одному богу известно.
В этот раз воевода сандомирский оделся в малиновый кунтуш с позументом и золотыми пуговицами. Поверх кунтуша воевода накинул плащ, отороченный соболем. Соболиный мех был и на расшитой жемчугом шапке пана Юрия.
Воевода прошел в покои царевича без доклада и слуги пропустили его.
– Важные новости, Димитрий, – сказал Мнишек с порога.
– Важные? В последнее время все новости важные, пан воевода. Говори.
– Мы на войне, Димитрий. И враг нас боится. Про это нужно помнить. А наш враг хитер.
Царевич выслушал воеводу Мнишека. Оказалось, что казаки передовой сотни захватили гонца к Годунову и доставили его в ставку Димитрия.
– Что за гонец? – спросил самозванец.
– Казаком рядился. Но никто из наших его не знает.
– Допросили?
– Нет, – ответил воевода спокойно.
– Где он сейчас?
– Умер, государь, – ответил Мнишек.
– Как умер? – удивился самозванец.
– Гусары зарубили его, когда вели ко мне.
– Зачем? Он ничего не сказал?
– Ничего, – ответил Мнишек.
– Повесить того гусара, что поднял саблю! – отдал приказ Димитрий.