– У царька свадьба на носу, боярин. Ему не до того будет. А потом мы и сами сидеть сложа руки не будем.
Мстиславский согласился нехотя. Но выхода не было. Нужно было идти, ибо, если Шуйского поставят на пытку, мало ли чего он говорить станет…
***
Самозванец слишком многих вельмож сегодня выслушал. Бельский требовал проявить твёрдость, и даже жестокость. Пушкин советовал этого не делать. И вот явился Мстиславский.
– Бояре, великий государь, знают мудрость твою, и уверены, что не обольстил тебя Богдашка Бельский своими речами.
Царь возразил боярину:
– Богдан Яковлевич может и слишком скор, но о престоле моем радеет. И человек он верный.
– Много ты чего не ведаешь, великий государь.
– И чего я не ведаю, боярин? Говори, не юли.
– Боярин Бельский ведь не о твоем благе печется. Но токмо о своем. Он про опричнину, отчего мечтает? Желает место для себя Малюты Скуратова. Только Малюта был после твоего великого отца царя Ивана. А Бельский желает стать первым. Не он при тебе, но ты, великий государь, при нем.
–Кто сказал? – жёстко спросил царь.
–Дак верные людишки мне про то донесли. Молвил Богдашка во хмелю, что он станет еще первым на Руси человеком. Потому он и крови князя Василия Шуйского желает. Но что будет от того, великий государь? Многие знатные и богатые возмутятся сему. Ты им иное обещал, когда в Москву вступал.
Самозванец и сам не хотел уже ставить на пытку Шуйского. Посягать на главу знатнейшего на Руси рода, было опасно. Он ведь не царь Иван, и трон под ним еще не крепок.
–Так что советуешь, боярин?
–Отпустить Шуйского, великий государь. Коли желаешь, опалу не него наложи, как родитель твой делал, но не казни.
–Пусть будет так, – сказал самозванец. – Пусть моим именем его из узилища освободят.
–Сделаю, как велишь, великий государь.
–И пусть мне более сим ныне не докучают. Не хочу более сих речей слышать. Устал я, боярин. Ведь когда Шуйского отпустят, снова Бельский во дворец припрется и станет мне свои речи говорить.
–Того я не допущу, великий государь. Будь в надеже.
Царь сделал жест, что аудиенция окончена. Мстиславский поклонился и покинул царские покои…