Мажор в деревне

22
18
20
22
24
26
28
30

Засыпал в джезву кофе, сахар, залил воду. Нужно купить кофемашину, но не до этого было. Заварной кофе не очень люблю, но что в доме нашел, тем и пользуюсь. Иногда помогает проснуться.

Номера телефона Матвея у меня не было, набрал воробушку. Планировал дать ей пару дней остыть, но обстоятельства диктуют правила. Не берет трубку. Сейчас совсем не до ее обидок. Написал сообщение, чтобы трубку подняла. Добавил «срочно». Ждал минут семь, не прочитала. Чашка кофе уже остыла, можно пить. Дошел до спальни, а там Маринка дрыхнет… и икает. Терпеть не могу пьяных баб! Надеюсь, не стошнит ее, пока буду за Матвеем ездить. В свою тачку не посажу.

Подъехал. В доме горит свет. Машины мента нет. Маринкина тачка на углу улицы заглохла, она ее там и бросила. Калитка была открыта, вошел во двор. Замер у незашторенного окна, подавился воздухом. Воробушек в одном коротеньком полотенце стояла у стола, заглядывала в телефон. Тонкий тюль не скрывал ни одной детали.

Жадно пожирал взглядом стройную фигуру. В голове набатом зашумела кровь. Полотенце начинает опадать, Лена его перехватывает и заново обматывает вокруг груди...

Желаю ее так, что это ставит меня на колени. Воробушек даже не подозревает, какую власть может надо мной иметь. Я приказывал себе стоять на месте. Потому что открывшаяся картина гнала меня к желанной женщине. Откинуть полотенце, под которым ничего нет, и позволить себе все, о чем мечтал.  Мой источник наслаждения стоит в нескольких метрах от меня, а я запрещаю себе двигаться.

Мне лучше уйти, остыть, пока не сорвался. Она еще, как назло, закусила губу, погладила себя по ключице. Нервничает? Чувствует, что за ней наблюдает голодный зверь?

Неожиданно из кармана раздается рингтон входящего. Я даже не достаю телефон, знаю, что это воробушек. Наши взгляды встречаются через тонкий тюль. 

— Ой, — вскрикивает Лена. Прижимает полотенце к себе обеими руками вместе с телефоном и срывается в спальню. Вместо того чтобы уйти, как планировал, я срываюсь, бегу за ней.  Дверь открыта. Оказываюсь быстрее, ловлю ее на пороге спальни.  Разворачиваю к себе. Полотенце соскальзывает, но остается зажатым между нашими телами. Шаг, воробушек упирается в стену.

— Не убежишь…

Охренительный аромат персиков перебивает запах геля для душа, но я отмахиваюсь от навязчивых цветочных нот, вдыхаю дурманящий запах ее кожи. Утыкаюсь носом в ямочку ключицы, провожу языком по шее, где бешено бьется пульс.

«Только не пугайся, воробушек...Ты такая сладкая, что готов всю тебя исцеловать…»

— Не надо, — едва слышно выдохнула она, а я сделал вид, что не услышал. Потому что остановить меня в этот момент мог только локомотив или кулак ее братца, которого, к моему удовольствию, дома не было.

 Если я сделаю шаг назад, полотенце упадет. Не знаю, откуда во мне это благородство, но я стою на месте.

 Воробушек упирается ладошками в грудь, но я не чувствую настоящего сопротивления, она скорее с собой борется. Накрываю губы, потому что понимаю тщетность своих попыток утихомирить своих демонов.

Слишком желанная. Слишком вкусная. Все слишком... Руки приходят в движение. Телефон воробушек не выпустила из рук, значит – не совсем поплыла от моих ласк. Хочется это исправить...

— Нет, — зажимается воробушек и отталкивает. Вцепилась в запястье, не пускает. Готов рычать, подавлять… я ведь вижу, что и она не безразлична!

— Дай сделать тебе приятно! — рычу, потому что мозг давно отключился, и мне нужно быть с ней.

— Я не хочу, — упрямо мотает головой.

— Врешь.

— Пожалуйста, — мольба в голосе, взгляд ставит на колени. Я не сделаю ничего против ее воли.