Воцарившуюся тишину в коридоре снова нарушил гулкий удар за дверью, отчего у Лаккомо дернулся глаз, а экипаж притрушено вжал головы в плечи.
- Ремон закончен, командин, - ответил старпом растерянно. – Мы попробовали включить машину, но она повела себя странно. Словно… испугалась. Стала метаться по помещению. Нас игнорировала, обшаривала только стены. Словно припадочная при клаустрафобии.
«Бам!» - донеслось очередной раз из-за двери.
- Прекратите эту панику немедленно! Она же всё расшибет, - каждый новый удар, калечащий родной корабль, ножом резал по сердцу.
- Отключить? - тут же спросил старпом.
- Да как же к нему подойти теперь? - очень тихо прошептал один из техников.
- Влипли, - сказал второй.
- Электромагнитный импульс его отключит, но может задеть внутренние системы корабля, - тут же просчитал третий.
- Нет, отключать нельзя, - сказал Алиетт-Лэ. - Это все испортит, и машина еще больше испугается.
- А как? - совсем уж потерянно изумился Калэхейн.
- Уговори, - отрезал Лаккомо.
«Бам!»
Персонал переглянулся и завис. Уговорить? Машину? А она вообще в состоянии воспринимать посторонние шумы и слова? Что если у нее вообще полетела вся операционка, система ИИ, распознавания речи, или что там у них напихано? Может, все эти действия всего лишь конвульсивный припадок металлической облочки и не более того?
Но Калэхейн вздохнул и приник к видеопанели.
- Триста первый, прекратить панику. Слышишь меня? Немедленно остановись и замри!
Ну да. Разумеется. Каким ещё тоном он мог разговаривать с машиной?
«Бам!»
Лаккмо тяжело вздохнул. Он давно понял, если надо, чтобы все получилось – делай это сам.
- Отойдите, - бросил он персоналу, подходя к видеопанели.
Задача выходила непростая. Машину можно было легко сбросить в открытый космос, можно было вырубить импульсом, приказать, взломать, сломать. Но можно было попытаться и уговорить. При условии, что ее разум в состоянии воспринимать речь или она… живая.