Под угрозу вставали уже их мозги.
Но даже такой страх постепенно уходил.
Лаккомо склонился и соприкоснулся с Эйнаором лбом. Резонанс успокаивался. Ослаблялась болезненная тяга друг к другу. Вновь закопавшись пальцами в длинные волосы брата, Аллиет-Лэ умиротворенно глядел в столь похожие на свои глаза. Он не верил, что когда-то сможет позволить себе смотреть на него так, без опасения разрушить чужую жизнь. А ведь все оказалось так просто. Нужно было всего лишь перестать отвергать свой природный балансир. Перестать отвергать себя и свою суть. Позволить естественной связке просто… быть. И не заглушать свое одиночество мнимой занятостью.
Чудо или случайность рождения делала их уникальными. Резонанс обычно не возникал просто так. Но их эмоции, безграничное доверие друг к другу и настоянная с годами тоска создавали невероятное для простых людей единение. Как парный тандем, который мог укреплять, поддерживать и уравновешивать каждого.
Эйнаор тоже постепенно выравнивал дыхание. Страх в его глазах прошел, оставив азарт и бодрящее желание повторить этот эффект вновь. Ведь мир вокруг не рухнул. Дворец не сложился на голову. А по связи от старшего брата он до сих пор слышал довольное тепло и радость, что отныне он, наконец-то, может расслабиться и ощутить себя свободно. Ведь после таких откровений и, побывав друг у друга в голове, у них больше не осталось секретов.
***
На утро Лаккомо стоял перед тяжелым пологом в братской спальне и бездумно пялился на узор старых рун. Переливающиеся искорками древние вензеля играли всей гаммой синего на утреннем свету. Звуки легкого копошения долетали через полотно из гостиной, но задерживали малейшие шорохи, которые звучали по эту сторону.
Вечером и ночью братья засиделись у младшего в покоях за разговорами. Потом Эйнаор просто не захотел отпускать старшего, щедро предложив просторы большой спальни. Лаккомо не отказал, да и понимал, что тяга резонанса их отпустит еще не скоро. А потому не стал сопротивляться и удаляться далеко на другой этаж.
Да и глупо было расходиться после ностальгии по детству и общему одеялу, когда вскрылась правда про фиктивное супружество. Эйнаор жаждал общества не только на эмоциональном, но и каком-то физическом плане. Присутствие родной крови его подпитывало не хуже еды. А уж на фоне истощения последних месяцев его бодрость была заметна и подавно.
Потому Лаккомо не стал уходить, ровно как позволил брату ночью прижиматься к своей спине. От знакомого тепла он сам вскоре провалился в глубокий сон и на утро впервые за десятки лет почувствовал себя отдохнувшим.
Эти сутки с обоими братьями сотворили живительные чудеса.
Однако, сейчас им предстояло выйти на шум в гостиной. Как заявил Эйнаор, под очи Мариэллы и ее фаворита. И Лаккомо с мрачным лицом перед пологом ждал момента встречи, в красках фантазируя, что о них подумают.
- Не делай такую похоронную рожу, как перед казнью! – раздался позади голос Эйнаора.
Лаккомо фыркнул и обернулся. Лоатт-Лэ как раз заканчивал вдеваться в рубашку из бледно-лазурного шелка и взялся за тонкие пришитые ленты, чтобы затянуть края ткани на поясе. На королевский наряд эта рубашка и серые штаны не подходили, но дальше гостиной и завтрака Эйнаор в них идти не собирался.
Сам же Лаккомо не спешил с утра вдеваться в сковывающий движения китель и воспользовался гардеробом брата, мелочно порадовавшись, что ему нет нужды выбирать одежду по фасону и подгонять размер. Даже спустя годы комплекция у него с Эйнаором осталась прежняя. А то, что подходило к лицу одному, почти так же хорошо смотрелось на другом.
В какой-то мере Лаккомо даже проникся мимолетным чувством ностальгии, копаясь в братских вещах. Как и все близнецы в детстве они тоже иногда менялись одеждой и притворялись друг другом.
Сейчас, правда, притворяться им не придется, а предстоит, наоборот, выйти обоим на завтрак. И, несмотря на обмусоленную уже за ночь со всех сторон тему, Лаккомо все равно оттягивал момент, когда придется увидеться еще с кем-то в глаза.
- Давай, не дрейфь! – подстегнул его Эйнаор, встав позади и яростно наматывая свои волосы в пучок на затылке. После чего наощупь примерился и вставил длинную палочку, фиксируя немного косой пучок с торчащими концами локонов.
Лаккомо отвернулся, задрал голову, вновь неразборчиво промычал с выражением глубочайших моральных страданий и, резко собравшись, отогнул полог и шагнул вперед под ясные вопросительные очи уже сидящих за обеденным столом Мариэллы и гвардейца.
Аллиет-Лэ открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же растерялся под пытливым взглядом рослого торийца. Выручил ситуацию Эйнаор, радостно выскочив следом и на глазах гостей счастливо повесившись брату сбоку на шею. Да так бодро, что тот аж сгорбился и присел.
ebooksa