Любовный эксперимент

– Я провела много времени, занимаясь сексом. Некоторым из вас это известно лучше, чем другим. – Она кивнула на репортера, сидевшего в первом ряду, чем вызвала пару смешков.

– Это всегда некий риск. Не существует способа предсказать, каким именно будет секс с новым человеком. Все домыслы о том, как правильно целоваться или что нужно ориентироваться на размер стопы, – просто попытка ухватиться за соломинку. У меня был ужасный секс с красивыми людьми. Секс, о котором даже не хочется вспоминать. Секс, из-за которого я забыла собственное имя. Иногда это бывает плохо. Иногда – смешно. А временами – настолько плохо, что смешно.

Наоми сосредоточила внимание на студентах, которые бывали здесь каждую неделю. Она пришла сюда, чтобы поговорить с ними, а не с представителями прессы.

– Послушайте, я хочу, чтобы каждый из вас занимался сексом столько, сколько пожелает. Вы можете хоть вообще не заниматься им, а можете только этим и жить. Ну, или придерживаться золотой середины.

– Чем больше, тем лучше! – выкрикнул Крейг, поднеся ладони ко рту, чтобы его лучше услышали.

– Неудивительно, приятель. Так держать! – она примирительно кивнула ему и продолжила: – Я не могу вам сказать, как правильно заниматься сексом, так как уверена, что такого способа не существует. И уж точно не стану говорить вам, как не надо это делать. Придерживайтесь собственных границ.

Внезапно кто-то ослепил ее вспышкой, и Наоми моргнула. Все нормально. Ты в порядке.

– Могу лишь сказать, что в последние десять лет моей жизни я относилась к сексу как к некой проверке. Кто-то проходил ее, а кто-то провалился по тем или иным критериям. – Замолчав, она заправила выбившуюся прядь за ухо и посмотрела на парня, снимавшего ее на камеру. – И хочу уточнить: не съемки в фильмах для взрослых сделали меня такой.

Наоми скорее бросилась бы с лестницы, чем позволила бы очередному журналюге написать статью о том, что работники секс-индустрии неспособны к эмоциональной связи.

– Я думала, что разбираюсь в людях. Но на самом деле была просто молодой и заносчивой. Думала, что знаю, когда сексуальное удовольствие достигает максимума. Пика, простите за невольный каламбур. Я думала и, честно говоря, считала это чрезвычайно важным: что если заставить партнера кончить определенным образом, то он откроет перед тобой то, что скрывает от остального мира. Сильно звучит, правда?

– Да вы еще та штучка, мисс Грант!

Наоми покачала головой, узнав еще один знакомый голос.

– Спасибо, Дэн. Я стараюсь.

Итан метнул в парня предупреждающий взгляд, который вызвал у нее смех.

– Но если не принимать во внимание потенцию, я недавно осознала, что иногда лучше спросить себя не только о том, чего ты хочешь, но и о том, что ты сам готов дать.

Нежность подобна исчезающему синяку. Нежность подобна медленному танцу. Нежность подобна бьющемуся сердцу.

– В конечном счете односторонний обмен можно иначе назвать воровством, и спустя время даже самые черствые сердца начинают испытывать вину.

В юности Наоми считала, что если она выработает в себе стойкость в противовес уязвимости, то в этом и будет заключаться радикальность. Но теперь она знала, что это глупо и невозможно.

– Одно дело – предоставить доступ к своему телу. Позволить кому-то увидеть свою судорожную страсть. Позволить услышать звуки, которые вы издаете, когда поддаетесь ей. Если хорошенько подумать, то занятие сексом – это свое рода… безумие.

Раздалось еще больше смешков. Наоми вобрала их в себя, позволив себе ими согреться.