Пришельцы

Вдруг из калитки к ним быстро вышел Вил, он доволен, на лице улыбка радости.

‒ Приехали, голубки, сейчас всё расскажу. Так, вас привёз Геннадий Зосимович, мой зам, он же брат. Да вы его видели в городе, ‒ Вил подхватил сумки и устремился в свежий сруб, на ходу поясняя. ‒ Село на стадии становления, электричество и газ будут через месяц, вон там, в дали, мастерские и ферма, ‒ старик свободной рукой тычет в типовые железобетонные сооружения середины двадцатого века, стоящие у леса. ‒ В большом доме, у нас те, кого надо учить, неместные, люди с юга, всё сами увидите, ‒ Вил распахнул дверь, поставил в дом сумки.

Учителя зашли в небольшой сруб: в центре стояла большая русская печь, было тепло, и пахло березой. Из мебели только стол, пару табуретов и топчан для сна. На столе стояла керосинка.

‒ Всё будет. Пока свет от генератора, с шести утра до одиннадцати вечера, потом ‒ увы … ‒ смущаясь произнёс Вил.

‒ А душ, туалет, удобства где? ‒ Мария с отчаянием смотрела на всё это, и её большие глаза стали ещё больше и налились печалью.

‒ В этом пока проблема, да как газ будет – будет всё. Будем всё лето строить, вас в новый дом заселим, это временные, как говорится, трудности, ‒ Михалыч был испуган, что молодые уедут.

‒ Мы за такую зарплату потерпим, но если к осени это не изменится, то уедем. Надо внести это в договор, ‒ Мария достала из сумки свой экземпляр и приготовилась дополнять договор новыми условиями.

Вскоре Вил уладил все формальности и повёл учителей знакомиться с учениками и селом.

‒ Мы сейчас дойдём до гаражей, представим вас селянам, то-сё, ‒ комментировал Михалыч. Молодые с трудом поспевали за бодрым стариком, до их слуха доносились обрывки фраз.

‒ Село-то древнее, ужо лет триста или чуть меньше, не помню! Тут в гражданскую столько порубали людей, а голод в тридцатые какой был! Совхоз-миллионер. Вы слышали про Илона Маска? Так его дед был друг моего деда. Вам просто выпал счастливый билет!

Вот и дошли до огромных гаражей. Рядом стояла машина Геннадия, из бетонных недр доносились отрывочные команды, похожие на лай.

‒ Куда крутишь! Учить наизусть! Доложить! ‒ голос инструктора был резок и безапелляционен. Учителя с трудом узнавали в нём интонации того спокойного водителя, приехавшего за ними. В ответ слышался испуганный крик-всхлип:

‒ Шестерня номер двести… при помощи ключа на шестнадцать… моя чуть забыл.

Когда гости открыли дверь, перед ними предстала картина: в тускло освещённом мигающими лампами помещении, среди подъемников, домкратов, полуразобранных механизмов и верстаков стояла большая печь-буржуйка. Пахло дёгтем и раскалённым металлом. Стоящая по стойке смирно, высокая крепкая девушка докладывала:

‒ Ученик Манька, готовый к сдаче зачёта! ‒ смуглое лицо девушки было покрыто пятнами выступившего от волнения румянца.

Геннадий Зосимович, как военачальник из старого советского фильма, мерно прохаживался между учащимися, в задумчивости обхватив одной рукой подбородок и спрятав вторую под мышку, вдруг резко развернулся и задал вопрос:

‒ Манька, сборка-разборка раздатки трактора МТЗ-80, приступить! Время пошло! ‒ выкрикнул инструктор, засекая время на наручных часам и тут же занялся другими учениками. ‒ Муслим! Чё ты ломаешь все! Лучше б пошёл в зоотехники, корове хвост крутить! ‒ закричал Геннадий на жилистого парня, с которым они ходили в первый поход.

Теперь Муслим учится в группе слесарей. Ему казалось, он схитрил, старик по-знакомству пощадит его, но Геннадий думал иначе. Свой ‒ это не тупой, а самый грамотный, самый примерный ученик. Такое понимание дико злило парня, и он иногда срывался на занятиях.

‒ Я и так, не пользуя рычаг, кручу. Из-за этого напрягаюсь весь, аж потею! ‒ оправдывал своё усилие на ключе Муслим, и при этом демонстративно поднимал рукой густую чёлку, показывая выступившие капельки пота на мощном покатом лбу.

‒ Отставить потеть! Крути легко, нежно, двумя пальцами, ‒ Зосимович понимал, что поздно увидел, придётся вечером остаться в гараже и высверлить свёрнутый болт из механизма.