Любовь и проклятие камня

Сонъи подскочила на ноги, хотела что-то сказать, но мать глянула на нее, и та осеклась, опустившись рядом с братом.

Елень покорно пела все утро. За это ее детей накормили, те, правда, решили, проявить гордость и отказаться от еды, но мать заявила, что для борьбы нужны силы, а откуда тем взяться, если дети не станут есть. Брат с сестрой ели, запивая рис собственными слезами. А Елень пела и ей начало казаться, что сегодняшний день пройдет более спокойно. Палачи вчера хорошо на ней отвели душу.

Горло заболело спустя несколько часов. Елень замолчала, было, но в дверях спустя мгновенье замаячил щуплый.

— А ну пой! — рявкнул он, вскинув вверх самострел.

Женщина просверлила его взглядом и вновь запела.

«Пес с ним, все лучше, чем опять бить бы стали», — подумала она.

Она перехватила глоток воды и продолжила петь.

Палачи скоро вернулись. Им было скучно. Было скучно просто сидеть и охранять. Зачем? Ведь есть прекрасная возможность провести время интересно, с наслаждением, да еще и отомстить за невинно убиенного родственничка. Такая сладость видеть страдания этой чужой бабы, которая ради своих детей любому глотку перегрызет, в прямом смысле этого слова! Вон народу сколько положила! Да здесь, доведись, убила бы и не задумалась бы! Вон как смотрит, просто дыры сверлит своими ведьмовскими глазами!

Сколько часов она уже поет без остановки? Казалось, что уже несколько дней. Голос был уже чуть слышен. Язык едва ворочался во рту, куда, казалось, насыпали песка, так неприятно царапал нёбо.

— Эй, ты спать надумала? — тычок чем-то острым привел ее в чувство.

Елень подняла тяжелую голову — палачи ухмылялись, тыча в нее древком копья.

— Воды, — кое-как проговорила она.

— Что? — взвизгнул щуплый, подставляя ухо. На нее пахнуло давно немытым телом и перегаром. Усилием воли она подавила тошноту и вновь сказала.

— Воды. У меня… пересохло горло…

Щуплый переглянулся с товарищем.

— Ну, принеси ей воды, что мы, звери что ли? — проговорил он вдруг миролюбиво. Красномордый хмыкнул и ушел.

— Благодарю, — проговорила женщина, опустив голову.

Ведро ледяной воды отбросило ее назад, с такой силой выплеснули содержимое. Кто-то рядом кричал, а Елень все никак не могла отдышаться. Вода стекала по ее порванной одежде, а ей вдруг почудилось, что вместе с ней слазит кожа: так сильно обожгло тело холодом. Жесткие пальцы опять больно вцепились в волосы, запрокидывая голову назад. Елень даже закричать не смогла: голос осип. Лишь застонала сквозь зубы.

— Ну, что испила водицы? — прошипел щуплый ей в лицо. — Пой давай!

Он оттолкнул ее от себя, и женщину мотнуло на веревках. Ноги отказывались служить, не выдерживая вес тела. Кровь бежала по рукам от запястий, уже не впитываясь в благородный шелк. И в помещение кто-то кричал! Очень громко. Так громко, что звенело в ушах, но перед глазами все плыло, не разобрать.