- То не ваша забота, зоркие братья. Ответ за всех буду держать я... и он.
Кровавая Пена вздулась. Засверкали миллионы крошечных молний, и из воздуха соткалась иллюзия – вначале громадный, раздувшийся до невозможного серый мозг, а потом тусклый силуэт в облачении из дыма.
-
- Мы знаем, кто ты, Мозг, - ответил Бекуян. – Мы встречались не единожды.
- И еще не единожды встретимся, - сказал Согеян.
Первые пятьсот лет после Разделения Саа’Трирр, Бекуян и Согеян держались вместе. Когда еще был жив Череп, когда они пребывали в относительном согласии. Но постепенно Очи Древнейшего стали слишком самостоятельны, утратили всякую связь с Мозгом, и все реже общались с ним даже удаленно, телепатически.
- Выскажи свое мнение, - произнес Согеян. – Гохерримы или нактархимы?
- У гохерримов военное превосходство, но оно незначительно, - произнес Бекуян. – Пятьдесят три процента против сорока семи.
- Если нактархимы вовремя обзаведутся союзниками, они обретут перевес. Таковыми могут стать для них ла-ционне.
- Однако нактархимы враждуют с ла-ционне лишь чуть меньше, чем с гохерримами.
- Я не вижу в их будущем союза.
- Зато таковым союзником может стать один из Органов.
- Что насчет тебя, Мозг?
- В этом твоя ошибка.
- Оставаясь вечно нейтральным, ты неизбежно придешь к гибели.
Саа’Трирр не произнес ни слова, выжидающе глядя на Очи. Из всех Органов, из всех компонентов Древнейшего он был наиболее близок к оригиналу. В нем осталось больше всего памяти и личности распавшегося бога.
Однако и он был лишь слепком, деталью Древнейшего. Его аналитическим началом, воспоминаниями и толикой эмоций. Говорят, именно это определяет человека – но Древнейший не был человеком.
К тому же этого все-таки недостаточно.
И все же Саа’Трирр, пожалуй, единственный в то время мог претендовать на роль повелителя этого мира. Но он не претендовал. Он не царствовал и не правил – он просто пребывал в этом мире. Был его Мозгом.