— Ушла минут пять назад, — рапортует охранник, который ждал нас внизу рядом с машиной. — Я подходил к ним, Герман Петрович, ребёнок плакал у них. Не стал семью беспокоить.
— Жень, — Яна устремляет на моё лицо обеспокоенный взгляд. — Всё будет в порядке? Да?
Между моих лопаток ни с того ни с сего невесомо пробегает липкий холодок, вынуждая прижать Янку к себе ещё крепче.
— Не волнуйся, малыш. Мы едем домой. Я с тобой до конца. Даже не думай, что когда-нибудь сможешь избавиться от меня.
— В машину! — раздаётся команда старшего из охраны.
Обнимаю Яну за плечи и веду к выходу.
Настороженная консьержка, забившись в угол, молча наблюдает во все глаза. Хорошо, хоть не достаёт назойливой болтовнёй.
Двор встречает нас порывом свежего ветра и моросящим дождём.
— Назад!!! — рёв начальника охраны врезается в уши вместе с хлопком закрывшейся позади нас стальной двери.
Отступать некуда. На инстинктах разворачиваю девушку обратно к подъезду и, прикрывая своим телом, впечатываю грудью в ледяное полотно из стали.
Плечо обжигает огнём.
— У него ребёнок в руках орёт! — раздаётся за спиной рычание Германа. Чувствую на себе тяжесть его тела и ни хрена не вижу. Не могу повернуть голову. — Не стрелять!
— Это диктофон! Там кукла! Петрович, уйдёт же! Сука!
— Давай за ним! Живо! Пали по ногам!
Пара оглушительных выстрелов разрезают вечернюю тишину.
— Яна, ты в порядке?! Ты слышишь меня?! — ору и следом прижимаюсь губами к её горячей макушке.
Тело девочки подо мной бьёт ознобом. Пальцами нащупываю влагу под глазом. Успел подставить ладонь под щёку, чтобы не ударилась лицом о дверь.
Вроде дышит, но рвано. Начинает вздрагивать и тихо скулить.
— Тише. Тише. Всё хорошо, — рычу сквозь зубы, испытывая жжение и подступающую боль в левом плече.
Лицо холодеет от гнева. Даже не знаю, кого винить. Этого не должно было случиться. Не должно, мать вашу! Не должно!