Свистопляска

А за окном бушует стихия. Ливень так и хлещет. О машине забудь, всю дорогу размыло. Что же делать? Николай схватил дождевик, фонарь и рванул за трактором. Добирался как по болоту. Уже ночью въехал в посёлок, нашёл дом, где обитал доктор. Хирургом оказался мальчишка, вчерашний выпускник. Попал сюда недавно по распределению.

– Выручай, парень! Поможешь жене – с меня мопед!

Операция прошла нормально. Как только жену выписали из больницы, Николай выкатил из сарая новенький мопед и отвёз хирургу. Но тот отказался. И даже поругал земляка за такие дорогущие подарки.

– Дружно живёте, Кречетовы! – завидовали деревенские.

Дааа…Ладно жили. А в 1984-ом Лиды не стало. Рак желудка. Николай совсем потерял голову. То не пил почти – а тут каждый день запой. В одиночку, запершись в доме. Никого не впускал. Бригадир стучался – и тому не открыл.

– Ну всё, сопьётся наш Коленька… – причитали старухи.

А через месяц, утром, бригадир увидел у себя на пороге Кречетова. Чистый, выбритый.

– Здорово, Петро. Возьмешь к себе назад?

– А чего? – не понял Петро. – Куда назад?

– Ну, меня же уволили…за прогулы.

– Эээ, Коля! Плохо ты обо мне думаешь.

Больше Николай не прикасался к стакану. Забывался работой. Раньше домой торопился, а теперь пропадал до полуночи в ангаре, возился с техникой. Специально себя изматывал, чтобы прийти в пустой дом, пожевать чего-нибудь и забыться тяжёлым сном.

Боль со временем поутихла, но томило одиночество. А тут ещё в деревне стало твориться неладное. На дворе стоял 1990 год. Сельмаг опустел, пропали даже спички и соль. Мужики материли коммунистов. Стали крепко попивать, что ни день – прогулы.

Председатель Кондрат Трифонов, все эти годы державший колхоз в передовых, совсем извёлся. Ночью в сельсовете кто-то разбил все стёкла и вывел на стене: «Х…й на Трифонова и КПСС». Не выдержало сердце старика, через два месяца помер. На его место выдвинулся некий Герчиков, из области. Он называл себя беспартийным демократом, громил «старые методы хозяйствования» и приводил в пример Америку.

– Что такое колхоз? Это агроГУЛАГ, сталинский пережиток. Коллективизация уничтожила Россию! Земля осталась без хозяина! И что мы получили? В 1913 году Россия не только себя кормила, но и баржами возила хлеб в Европу. А сейчас мы побираемся у Запада, надеемся на импорт. На бумаге – одни «перевыполнения», а сами голой задницей сверкаем. Знаете ли, вы что у среднего американского фермера по две-три личные машины, и я ещё не считаю его барышей в банке. Зайдите «там» в обычный магазин – 80 сортов колбасы на прилавках. А у нас за бормотуху глотки друг другу рвут.

Герчиков предложил создать под его началом кооператив свободных фермеров, передать в долевое пользование свои паи.

– Сначала, придётся потерпеть. Возьмём ссуду, закупим технику импортную. Через годик-другой выйдем на самоокупаемость, наладим поставки в область, в Москву. Там, глядишь, за кордон потихоньку начнём продавать. Здесь организуем СП, скажем, с французами. Будем к ним ездить, опыт перенимать. Народ у нас работящий, но избаловал вас Лёнька Брежнев. Пора мужики завязывать с «этим делом». И так уж всю страну пропили. А вообще, если мы упрёмся…вполне реально через год, в каждом дворе, будет стоять своя «девятка». Слабо, мужики?

И мужики пошли за Герчиковым. Впрочем, старик Трифонов тоже за словом в карман не лез. Но это были разные люди. Кондрата уважали за характер. Он смело бодался с райкомовскими бюрократами. Мог рубануть правду-матку перед первым секретарём обкома. Мужики тоже склоняли на все лады «конторских крыс», особенно под водочку, с хорошей закусью. Но одно дело перед земляками трындеть, иное – сказать тем «крысам» прямо в глаза, не таясь. Кондрат же не робел, говорил как есть: на всяких собраниях, съездах, в высоких кабинетах.

– Ох, и хорош вчера был наш Кондрат. Зал битком. Из области «первый» приехал, со своей свитой. Выходит к трибуне этот, из «Красного Октября» и давай хвалиться. Другие тоже бумажки заготовили, выкобениваются. А потом до Кондрата очередь дошла: «Ну, дорогие товарищи, послушали мы сказок, а теперь давайте о деле поговорим»…«Первый» аж рот открыл.

И всё же Кондрат был такой же простой мужик, как они сами. Свой, деревенский. Иное дело – Герчиков. Тоже народа не чурался. Ходил по избам, расспрашивал о житье-бытье. Но было видно, что это человек из другого мира.