Седьмое евангелие от «ЭМ»

– Прости за Кармазин, – с набитым ртом извинился Доктор и произнёс фразу, которая потом стала крылатой, – всё сила в яйцах.

* * *

Грелкину нравилась операция «Доктор». Тонокое поле тела Доктора было настолько открыто и доступно для внушения, что Грелкину ни разу не пришлось применять приём «кокона». Погребняк много времни проводил в Центре, а Грелкин больше теперь действовал самостоятельно на Земле. Нужно было готовить очередное искушение по операции «Печать». Схема операции была аккуратно вычерчена на отдельном листе, функциональные связи обсчитаны и вся операция прошла утверждение Босса. Доктор в операции должен был принимать участие, как катализатор. И хотя Грелкин уже знал, как работать с тонким миром Семёна, он во многом полагался на то, что катализационная составляющая Доктора – это тоже немаловажная часть, от которой зависел успех операции. И работать с Доктором было одно удовольствие. После провала у литейного цеха Грелкин стал более осторожным и старался рассчитать свой каждый планируемый шаг пребывания на Земле в свете возможных последствий.

Гораздо сложнее была работа у Вострикова. С некоторого времени он стал замечать, что активности его участия и участия Бережного в этой операции как бы поменялись местами. Бережной так отладил поле деятельности своего направления, что практически был застрахован от непредсказуемых действий своих соперников. Другими словами: угрозы жизни объекта 2107-1954 ничего не угрожало на этом этапе. А вот угроза ухода в направлении цели жизни объекта 2107-1954 на незапланированную и даже вредную колею очень даже была реальна. Востриков изучал творческую тетрадь опекуемого и пытался сообразить, что из этого можно извлечь положительного для своей миссии. Он не силён был в высшей математике, а лишний раз обращаться за косультацией в Центр не хотелось. Ясно было, что открытой второй теореме Семёна «теореме о вписанном четырёхугольнике» надо было незамедлительно давать прописку в жизнь.

* * *

Работа первого зама секретаря Англичанина, а назывался он зам по идеологии, была проста – надо было обеспечить нужное колличество молодых людей, вступающих в комсомол. От этого числа зависел общий показатель качества работы всей комсомольской организации. Идеолог был искушён в этом деле, переняв все тонкости этой работы у своего предшественника. Прямой агитацией давно не занимались. Эта миссия была возложена на комсомольских секретарей цеховых организаций, но активно принимались в комсомол «мёртвые души».

– Серапионыч, твоя жена комсомолка? – как-то спросил Семёна Англичанин.

– Нет, – ответил Семён, – как-то у неё с комсомолом в школе незаладилось.

– Женька, – крикнул Англичанин идеологу, – иди-ка сюда, здесь оказывается работёнка для тебя имеется.

– Вряд ли мы её уговорим, – с сомнением сказал Семён.

– А её и уговаривать не надо, – сказал вошедший в комнату идеолог, – нужны только паспортные данные. А лучше – данные паспорта до замужества. Тогда её на будущий месяц можем ещё раз принять, под другой фамилией и новому паспорту, – потирал руки идеолог.

Так и поступили. На следующий день Тамару заочно приняли в комсомол. Идеолог написал соответствующий протокол, оформил все документы, а комсомольский билет положил в сейф. По итогам месяца комсомольские билеты «мёртвых душ» он увозил к себе в сад и там сжигал в печке.

Работа заместителя по производству была наглядней и действенней. Семён руководил заводским штабом «Комсомольского прожектора», организовывал конкурсы профмастерства среди токарей, фрезеровщиков, инструментальщиков и сварщиков комсомольского возраста и устраивал комсомольские субботники. Интересно то, что Семёну комсомольцы верили. Он мог повести за собой молодёжь в любое ненастье, в любое время и на любой субботник. И не малой тому причиной было то, что огромный портрет Семёна висел на заводской аллее славы.

Комсомольские субботники играли существенную роль в работе всего завода. Порой, благодаря этим субботникам закрывались многие заводские огрехи, как в строительстве, так и в основном производстве.

Однажды, находясь в парткоме завода, Англичанин набрался смелости и напрямую сказал Семёну Серапионовичу.

– Если бы за комсомольские субботники платили хоть какие-то деньги, мы могли бы поощрять активистов, например, памятными подарками и тем самым имели бы дополнительную заинтересованность у самих комсомольцев…

– Да ты что, Олег, – удивился парторг, – существует же комсомольская касса. Составь список активистов, которых хочешь материально поощрить, на какую сумму, получи деньги в кассе парткома и после отчитайся заверенными чеками из магазина, что приобрёл такой-то товар на такую сумму. Всё очень просто.

В тот же день Англичанин придумал комбинацию, по которой можно было получать в парткоме наличные деньги. Семён был первый, кого Англичанин посвятил в это дело.

– Серапионыч, ты ведь живёшь рядом с ЦУМом, неужели у тебя нет знакомой продавщицы, которая могла бы липовых чеков нам нашлёпать? Это ж дело не криминальное, просто покупатель попросил заверенный чек на покупку, чтобы, скажем, перед своей бухгалтерией отчитаться, – разворачивал свою идею Англичанин, – Доктора поспрошай, у него точно такая баба найдётся.

– Надо подумать, – заверил Семён. На самом деле у него идея с липовыми чеками мгновенно нашла решение в собственной голове.