Седьмое евангелие от «ЭМ»

22
18
20
22
24
26
28
30

Ураган стал стихать только в воскресенье к обеду. Дядя Саша и его напарник Володя сидели у себя в комнате для охраны, когда на заводе раздался страшный грохот. Ощущение было такое, что где-то что-то взорвалось. Что могло взорваться на комбайновом заводе? Схватив свои карабины, оба выскочили на проходную завода. С правой стороны, над крышами цехов, в направлении ликёроводочного завода поднималось огромное облако не то дыма, не то пыли. Вохровцы доложили начальнику охраны о непонятном происшествии и отправились выяснять, что же произошло.

Уже подходя, стало заметно, что со зданием литейного цеха что-то не так. Присмотревшись повнимательнее, наряд охраны понял, что на литейном цехе исчезла крыша. Не могло же её унести ураганом, который к тому времени уже кончился. Над зданием клубились тучи пыли – крыша обрушилась во внутрь здания. Целого пролёта просто не было.

– Что же это, дядя Саша. Спасателей надо вызывать? – со страхом прошептал Володя.

– Спокойно, надо посмотреть, может помощь кому нужна. Ремонтники второй день подряд без смены работали. Две бригады.

Дверь в административную часть здания оказалась открытой. Охранники не стали подниматься на второй этаж, а сразу прошли в подсобное помещение. Потолок был на месте, но по всей стене коридора ползли страшные щели. Штукатурка во многих местах осыпалась. Зайдя в раздевалку, они остановились на пороге – в самых причудливых позах кругом лежали тела. Кто-то был одет, кто-то по пояс глый. Одни сидели на лавках, другие лежали на полу.

– Стой здесь, – сказал дядя Саша, – я осмотрю помещение.

Володя со страхом, судорожно передёрнул затвор своего карабина. Глаза его выпрыгивали из орбит. Дядя Саша приложил палец к губам –мол: тихо – и двинулся по комнате, аккуратно обходя тела на полу. У окна на столе стояло жестяное оцинкованое ведро. Подойдя к столу, дядя Саша почуял знакомый дух. Наклонившись поближе к ведру, до него дошло: в ведре был портвейн. Дядя Саша дотронулся до ближайшего тела – оно было горячим.

– Вовка, пьяные они в ж…, – крикнул дядя Саша, – как же они ведро портвейна на завод пронесли? Не иначе с ликёрки утечка. Один забор-то с ликёркой.

Вовка на трясущихся ногах приблизился к столу. Они обошли все тела. Все дрыхли пьяным тяжёлым сном.

– Пошли в цех, этих будить бесполезно.

Дверь в цех со стороны раздевалки не открывалась, видимо, была подпёрта рухнувшим перекрытием. Охрана решила выйти наружу и осмотреться вокруг цеха. На подъездных путях стояли вагоны. Под цистерной лежал человек в ремонтной робе с ведром в руках.

– Вот она – корова, – многозначительно кивнул дядя Саша, – два дня доили. А я-то думаю – вторая бригада ремонтников пришла в литейный, а первая не вышла. Надо ведёрко и к себе в охранку захватить.

Как только утром Семён пришёл на работу, Эстэт сразу повёл его на крышу здания, где размещался отдел главного энергетика. Панорама с крыши открывалась великолепная.

– Вон литейный цех, – показал рукой Эстэт, – видишь, над левым пролётом крыши нет.

– А куда она девалась? – с удивлением спросил Семён.

– Наверно, последствия грозы. Вроде никого не завалило, спасатели до сих пор завалы разгребают. А ведь могли мы с тобой там быть погребёнными.

Семёна передёрнуло при этой мысли.

* * *

Первый свой заводской отпуск Семён решил провести в Ленинграде и посвятить его Достоевскому. Однажды в мгазине «Знание» ему попалась интересная книга, в которой он прочитал статью достоевсковеда-любителя Бурмистрова о Петерсбужском маршруте Раскольникова. Семёну очень захотелось изучить этот маршрут на месте. Этим и объяснялся выбор города для проведения отпуска. Две недели пронеслись незаметно. Возвращаясь из Ленинграда, прямо в аэропорту, Семён купил книгу, название которой его заинтриговало. Книга называлась «Крупномасштабная структура пространства-времени». Одним из авторов был некто С. Хокинг. Это имя тоже ничего не говорило Семёну. Прямо в самолёте он начал читать эту книгу. Семён был удивлён: математический язык книги был практически незнаком Семёну. Речь шла о картах, атласах и многообразиях. Это была новая для Семёна математика. Это был язык топологии. Таким образом, становилось понятно, что самообразование ещё было очень не полным, и список Рашевского надо было каким-то образом расширять. А однажды в книжном магазине он купил книгу тоже двух незнакомых авторов «От проективной геометрии к неевклидовой». Это тоже было очень удивительно – как это: от одной геометрии к другой? Но пройти мимо этой книги просто не давала какая-то сила. «Ладно, на досуге полистаю», – подумал Семён и поставил книгу на свою книжную полку.

После отпуска Семёна перевели в конструкторское бюро. Семёну такой переход не нравился, но это пыл приказ, который не обсуждался – как в армии: приказали, выполняй. Коллектив был почти женский и это было в новинку для Семёна.