Седьмое евангелие от «ЭМ»

– Да что присматриваться, надо своего системного программиста растить. Новую ЭВМ получили. Сейчас вторая по пятам на подходе. Давно нужен на вычислительном центре свой хороший системный программист, чтобы проблемные программисты знали к кому обращаться со своими вопросами, чтобы в работе ЭВМ была твёрдая продуманная линия, а то дёргают электронщиков по делу и без дела… И нечего тут присматриваться.

Для Семёна было полной неожиданностью, когда ему вдруг объявили, что он переведён на должность системного программиста и должен возглавить соответствующее бюро. Правда в штате этого бюро не было ещё ни одного человека.

Притча о системном программисте

Доводилось ли вам когда-нибудь бывать на серьёзном вычислительном центре? Зайдя на такой центр, первое, что бросается в глаза – это тишина и спокойствие царившие в коридорах. На двери одной из комнат висит табличка «Посторонним вход воспрещён». В этой комнате находится машинный зал. Оттуда едва слышно доносится размеренный гул работающих ЭВМ. На других дверях висят таблички с надписями: «начальник ВЦ», «бюро проблемного программирования», «бюро постановки», «бюро подготовки данных», «бюро тех. обслуживания» и др..

Вдруг открывается какая-то дверь и в коридор выскакивает озабоченный и взъерошенный молодой человек и устремляется в машзал. Через секунду этот же человек выскакивает оттуда с рулоном распечаток и мчится в бюро к электроникам. Ещё через секунду он выходит оттуда с огромной бабиной для магнитофона и снова скрывается в машинном зале. И так весь день. У вас невольно складывеся впечатление, что только один человек, как папа Карло, трудится на этом ВЦ.

– Кто этот парень, что носится по коридорам? – спросите вы кого-нибуть из работников ВЦ.

– Да это системный программист. Молодой ещё, не опытный, – услышите вы в ответ, – вот и носится туда-сюда.

Но может случиться и такая история. Открывается вдруг дверь в тихом коридоре ВЦ и выходит оттуда молодой человек с чашечкой кофе в руке. Походил, попил кофе, потом с кем-нибудь за компанию покурил в предбаннике. Потом поймал за пуговицу кого-нибудь из электроников и вместе посмеялись над свежим анекдотом. «Ну все работают, а один этот бездельник слоняется из угла в угол» – подумаете вы.

– Кто это такой? – поинтересуетесь вы у кого-нибудь из работников ВЦ, – слоняется целый день из угла в угол без дела.

–О, – это наш системный программист, – услышите вы в ответ, – классный специалист, потому наш ВЦ и работает, как часы.

* * *

Незаметно закончилась вторая творческая тетрадь. В ней уже начали появляться работы по проективной геометрии, но так же и продолжались исследования вокруг тора. Была написана большая работа по исследованию замкнутых кривых на тороидальной поверхности. Была открыта поверхность, частью которой был всем известный лист Мёбиуса, и прощупывались методы исследования этой поверхности. Всего эта тетрадь вместила тридцать одну работу. Если первая тетрадь прослужила Семёну восемь лет, то вторая закончилась всего за два года. Эпиграфом к третьей тетради Семён взял слова Лейбница: «Математика – музыка души».

На очередной сессии Семён познакомился с девушкой с заочного отделения друго года поступления. Она тоже училась на математическом факультете и они с Семёном быстро нашли общие интересы. Звали её Светлана, а школьное прозвище (как стало известно позже) у неё было «Графиня». Что-то изыскано утончённое было во всей манере её поведения.

Говорят, что существует всего семь типов лиц человека. Так что велика вероятность найти схожие черты у двух случайных людей. Когда-то друг Игорь познакомил Семёна почти со всей своей группой студентов медиков. Среди них была Ирина, у которой с Семёном чуть было не случился роман, но всё закончилось после двух бурных свиданий (Ирина была замужем и к тому же уже беременна). А одногруппники меж собой называли её «Баронесса». Это были славные студенческие времена. Пытались понять Фолкнера, читали Кафку и Маркеса. Все повально увлекались Велимиром Хлебниковым. С подачи Игоря в ходу было выражение «Евангелие от Булгакова» и многое другое. Так вот, если поставить рядом Светлану-Графиню и Ирину-Баронессу, то их вполне можно было принять за сестёр близняшек, хотя разница в возрасте у них была года четыре. Именно благодаря такой внешней схожести Семён сразу обратил внимание на Графиню.

Как-то в разговре Графиня упоминула своего знакомого Александра, который изучал жизнь одной местной секты, не то бабтистов, не то пятидесятников, не то иеговистов. Семён никогда не интересовался ни жизнью религиозных сект, ни жизнью самих религий, причём – никакой из классических конфессий. Он вполне был солидарен с Остапом Бендером, считая, что религия – это «опиум для народа», даже не подозревая, что это выражение когда-то уже использовал и Маркс, и Ленин, и ещё чёрт знает кто. В церкви Семён никогда не был и библию не читал, да и найти её никакой возможности не было. Всё его общение с церковью заключалось в единственном контакте со святым отцом. Как-то в ранней юности угодил Семён по-неопытности в вытрезвитель. Деваться было некуда и пришлось ночь провести среди товарищей по несчастью. Уже завернувшись в простыню и собираясь поспать, в комнате вдруг раздался трубный глас.

– Братья и сестры, помолимся, – бородатый мужик в одних трусах и с окладистой бородой, из под которой свисал солидный крест, вдруг начал вещать с соседней кровати.

– Харю разворочу, если не заткнёшься, – грубо перебил Семён и проповедь оборвалась не начавшись.

Но как там в секте? Семён живо напросился в компанию к Александру и в ближайшее же время они отправились на сходку.

Это был частный сектор. В углу узкого дворика притулился старенький «Запорожец». Александра встретили радостно. Семёна он представил как хорошего друга. В углу прихожей обширного одноэтажного бревенчатого дома стоял стол, заваленный овощами и фруктами – сегодня отмечали праздник урожая. В просторной комнате стояли в несколько рядов стулья. Народу было много. Александр и Семён присели с края. Выступало несколько человек, рассказывали различные библейские притчи. Потом старший предложил помолиться за хороший урожай и все упали на колени. Семён вопросительно посмотрел на Александра.

– Надо встать, – тихонько сказал Александр и они встали среди, согнувшихся в молитве, людей. Потом ещё были какие-то разговоры, а потом вдруг несколько молодых людей вынесли колонки, ударную установку и вышло несколько человек с гитарами. Музыка вполне была современной, но тексты песен всё равно носили религиозный оттенок. Во всё это время в комнате находились маленькие дети. Были даже такие, которые ползали на четвереньках между стульями.