— Я хочу услышать вопросы по существу сегодняшней лекции.
Вертинский окинул нас свирепым взглядом.
— Нет? Очень хорошо. Все свободны.
Пара промчалась быстрее, чем я ожидал.
Зато финал дня меня не порадовал. Пришлось топать в додзё и на пару с жирухой Василиной мыть пол. Я не сомневался, что сенсей может заказать себе робота-уборщика, но этого не делает. Смысл очевиден. Закатывать под плинтус нерадивых учеников. Вырабатывать у нас терпение, принуждать к слепому повиновению дурацким приказам. Знавал я одного парня, отслужившего по призыву в среднеазиатской армии. Так вот, для него было нормой красить листья на деревьях в зелёный цвет. Бессмысленная, на первый взгляд, работа. Суть таких поручений проста — не думай, слепо подчиняйся. Не ставь под сомнение авторитет командиров. Займи руки, освободи мозг.
В общем, мы прибыли в распоряжение своего экзекутора.
Бергман отвел нас в подсобку, выдал по швабре, тряпке и ведру, показал, где набирать воду. И мы погрузились в надраивание дощатой «палубы». Жируха на меня постоянно косилась. Дважды я подумал, что она хочет заговорить и сделал вид, что не замечаю этого.
Почему-то особы с тремя подбородками верят в свою неотразимость. Я в прошлой жизни был знаком с красивой девочкой из техподдержки — она занималась фитнесом, следила за фигурой и постоянно комплексовала по поводу внешности. Жирухи ведут себя более нагло, напористо, любят хамить и с презрением смотреть на окружающих. Всё это напускное, разумеется. Каждая слоноподобная туша знает, что мужчины проходят мимо неё, не удостоив даже взглядом. Поэтому любой эпатаж и самоуверенность — это механизм психологической защиты. Панцирь, скрывающий тысячу комплексов.
Справились мы быстро.
Примерно за сорок минут.
Василина пулей выскочила из додзё, буркнув что-то невразумительное, я же задержался, глядя на наставника. Прозрачные рамы были раздвинуты, и в свете клонящегося к закату солнца мне очень хорошо был виден деревянный манекен вин-чун под пластиковым навесом. Манекен был установлен в нескольких метрах от додзё — чуть в стороне от протоптанных студентами тропинок. Руки сенсея с умопомрачительной скоростью меняли положение, отрабатывая блоки и удары. Манекен жалобно поскрипывал. Локти, кисти, рёбра ладоней…
Судя по креплению, сенсей использовал облегчённый гонконгский вариант тренажера.
Периодически в верхнюю часть манекена, обмотанную верёвками, наносились страшнейшие удары кулаками и прямыми пальцами рук. Учитель бил практически без замаха, с отстранённым выражением на лице.
Я уже собирался уходить, как меня окликнули.
— Корсаков!
Оборачиваюсь.
Сенсей, отвлёкшись от истязания Буратино, пристально смотрел на меня.
— Ты уже закончил?
— Да, учитель.
— Иди сюда.