Отойдя от тренажёра, я поклонился мастеру.
— Вижу большой перерыв в работе, — констатировал Олег Борисович. — И потенциал… твои реальные возможности шире, чем тебе кажется. И шире, чем ты хочешь показать. Будь честен в бою, и я возьмусь за твоё обучение.
— Что вы имеете в виду?
— Не занятия для всех. Используй часы для уборки, чтобы тренироваться в моем додзё.
— А разве нельзя записаться на факультатив?
Бергман помедлил с ответом.
— Раньше было можно. А потом у меня возникли недоразумения… с проректором. График выстроен таким образом, чтобы лишить меня возможности набирать талантливых учеников.
Мы долго смотрели друг другу в глаза.
Я не стал спрашивать, в чем интерес учителя. Мастера такого уровня не ищут материальную выгоду, но часто думают о передаче своих знаний следующему поколению. Или подбирают людей для какого-нибудь клана. Или преследуют цели, которые мне пока не дано постичь.
Важно другое.
Сейчас наши цели совпадают.
И где же мне взять часы для посещения додзё? Ответ лежит на поверхности — получать очередные взыскания от ректората.
Впрочем, и здесь наставник меня удивил гибкостью ума.
— Я не засчитываю сегодняшнюю отработку. Завтра придётся убирать снова, зал грязный.
Кланяюсь наставнику:
— Благодарю за науку, сенсей.
— Приятного дня.
Разговор с Бергманом меня ошеломил.
Возвращаясь в общагу, я прокручивал в голове наш диалог, выискивал подводные камни, анализировал реплики и выражение лица сенсея. Что он понял? Уверен, многое. Студент с откровенно хреновой физической подготовкой даёт отпор обидчикам, владеет сложными боевыми техниками и пытается скрыть свой реальный уровень. Да, это моё личное дело. И всё же…
Мы оба размышляем.