– Вспомните растерянный взор ребёнка, который не сводит глаз с уходящего отца! Вы нигде и ни в чём другом не увидите настоящего испуга! – Вико обвёл всех приглаживающим взглядом. – Но теперь, внимание! Это очень важно! На сцене царит трагедия непонимания что происходит… Всё просто. Задача пережить смысл случившегося!
Вико возвращался к своему столику в проходе партера. Сначала можно было увидеть его спину и слышать его издевательски громкий смех. Потом всё поглотила тьма неосвещённого партера. Когда он сел и нагнулся над столом, чтобы выпить глоток остывающего кофе, артистам лицо коллеги показалось белым. Произнеся свою подготовительную тираду, Вико попросил тишины.
2
Мне нравилось учиться, и, может, нехорошо так говорить, но Артура Исааковича я со временем начал воспринимать не просто как педагога, а как более близкого человека. Как отца. Ради родного отца я въедался и вгрызался в профессию, потому что мечтал доказать, что я достойный сын знаменитого музыканта – Павла Дреза. Но лишь потому, что Артур Исаакович за годы учёбы провёл со мной столько времени, сколько я с отцом не прожил за всю жизнь, я видел в профессоре больше чем учителя.
Помимо актёрской профессии я имел диплом режиссёра. И в театре занимал две должности. Как режиссёру-постановщику друзья доверили мне поставить удивительную историю. Для нас же, про нас же. И удивительна она была не только тем, что написана однокашником про своих сокурсников и педагога для выпускного спектакля двадцать лет назад.
Пьеса носила длинное название: «День, когда тебя все любят». Сложная вещь. Мы так Женьке и сказали. С первой читки. Он не обижался. А мы исправлять и не просили. Сложная она была и по изложению и восприятию, и по смыслу. Чересчур уж высокие материи затрагивал Белых, двадцатилетний тогда юноша. Отношения отцов и детей. И о Боге, и о сыне его Иисусе, и о нас, кто рос в неполных семьях.
Не знаю, что могло побудить Женю написать её. Но оглашать высокопарные речи героев пьесы нам, студентам, было за честь, что ли. В юности ведь, не то что море по колено и горы по плечо… Мы были максималистами и хотели участвовать во всём и решать всё сами.
Сюжет был прост. Как в притче. Действие тоже. Но смысл высокий. По сценарию Жени каждый герой причастен к искуплению главного греха человечества! Проступка Адама! Примирить Отца и сына! Прощение и милосердие вознести над каждым живым в мироздании. Вот что стало миссией студентов и их куратора.
3
– Тая, это ты там скребёшься? – Пожилой мужчина, щурясь в матовое уже от времени и местами заплывшее ржавчиной зеркало, скоблил бритвой подбородок.
Вошедшая в темноту коридора вглядывалась в шорохи квартиры, медленно скрипя старыми петлями входной двери.
– Нужно поменять это зеркало… – хрипел в лезвие старик, продолжая бриться. Услышав дверной щелчок, он повторил: – Кто там? Тая, это ты?!
– Я, – ответила женщина, остановившаяся в прихожей напротив не плотно закрытой дверцей в ванную. Рыжий, дохлый свет, который пытался осветить ванную старика, проникал в щель и полоской распиливал смеющиеся и плачущие морщины женщины в платке.
– Что ты не отвечаешь?
– Чего не отвечаю…
– Я зову, зову…
– Отвечаю… Хату запирала, может не слышала.
– Как так всегда… – руки старика подрагивали у скрюченных наискось губ, – может редко сбриваю?.. А?
– Когда ты успел с утра мимо меня прошмыгнуть? Я, было, только вышла, а тебя нет…
– Да не спалось что-то, – он опустил на раковину станок и прислонил к лицу фрагмент газетной бумаги, – день-то сегодня, больно важный уж…
ebooksa