Безликий

Макс ничего не смог ответить; он подумал, что, видимо, она права. Он нерешительно повернулся к Арине, не смея смотреть в ее голубые глаза. Она улыбнулась ему и сказала: «Максим, будь смелее. Не сочти за банальность, но внешность не самое главное в человеческой жизни. Понимаю, что для тебя это трагедия, но ты в трезвом уме, можешь ходить и заниматься все тем, что тебе раньше нравилось».

«Арина, вы даже не представляете, насколько сильно ошибаетесь…» – подумал Макс и поднял на нее взгляд.

На четвертый день после аварии навестить Макса пришел Эрнест Рудольфович. Он был одет в белую рубашку и бежевый костюм, который прекрасно сочетался с его щеголеватой манерой поведения. В руке он держал букет полевых цветов, а в другой – конфеты и кулек фруктов. Эрнест Рудольфович был в приподнятом настроении и бодр: поднявшись на пятый этаж, на котором располагалась палата Макса, он не упустил случая тактично пофлиртовать с медсестрами и узнать много нового из рабочих будней медицинского персонала. Эрнест Рудольфович узнал о случившейся трагедии два дня назад, когда всерьез забеспокоился на счет трехдневного пропуска работы его единственного продавца. Во вторник ему позвонили из больницы и сказали: «Ваш работник, Максим Сергеевич, попал в аварию. В связи с этим он не может выходить на работу. Вы можете навестить его не раньше чем в среду». Он хотел было подробнее расспросить о деталях аварии, но услышал на другом конце трубки длинные гудки. Эрнест Рудольфович рассуждал так: если бы было нечто серьезное, то он бы однозначно об этом узнал из других источников, и ему бы сразу сообщили об этом, а не на четвертый день. Поэтому он сделал вывод, что авария была пустяковая. В назначенное время Эрнест Рудольфович пришел в больницу с искренними намерениями приободрить Макса и пожелать ему скорейшего выздоровления. За последние годы он сильно привязался к этому красивому и нелюдимому юноше, поэтому чувствовал потребность оказать ему помощь и проявить заботу. Когда к пожилому владельцу художественной лавки «Эрнест» подошла лечащий врач Макса, то Эрнест Рудольфович заметно оживился от начинавшего надоедать ему разговора с медсестрами. Он поприветствовал Арину, проявив свойственную ему скромную элегантность.

– Говорят, что красота спасет мир. Встретив вас, я понимаю, что мне не стоит беспокоиться за Максима. Тем более он по-настоящему умеет ценить красоту и замечать ее в людях.

– Благодарю. – Сказала Арина. – Но, боюсь, что все не так просто, как вы себе представляете.

– В чем же дело? Я планирую провести с ним продолжительную беседу и обменяться взаимными любезностями, а также подарить цветы и фрукты. – Сказал Эрнест Рудольфович.

– Макс во время аварии получил сильные ожоги в области лица, и он испытывает глубокое смущение при общении с людьми. Понимаете, он потерял свое прежнее лицо. Приходите через дня три, когда он будет готов к тому, чтобы открыть свою новую внешность знакомому человеку. – Ответила Арина.

– О, Господи! – Вскрикнул Эрнест Рудольфович. – Какой ужас! Почему мне не сообщили раньше? Бедный Макс… он ведь мне как сын…

– Я понимаю ваше беспокойство, но Макс никого не хочет видеть. Ему нужно время, чтобы смириться со своим положением. Ему сейчас непросто, но, надеюсь, что он справиться.

Эрнест Рудольфович искренне сожалел об участи Макса. Покраснев от волнения, он в деталях расспросил лечащего врача о событиях, произошедших четыре дня назад, и задал множество вопросов по поводу его будущего.

– Ох, – вздохнул Эрнест Рудольфович, – это такая для него трагедия. Ведь его страсть – это человеческие лица с их красотой и изяществом. Он, наверное, только об этом может говорить без смущения и интересом.

– Я знаю. Он мне рассказывал о себе. Также Макс сказал, что на протяжении многих лет занимается скульптурой. Он лепит профили, анфасы и бюсты, а также, насколько я поняла, он высекает их из бетона и мрамора.

– Удивительно, что он вам рассказал об этом; не в его правилах говорить с чужими людьми. Видимо, вы необычная женщина, раз это произошло; определенно в вас есть что-то удивительное. – Эрнест Рудольфович помолчал и задумчиво посмотрел себе под ноги. – Говорите, что он занимается скульптурой? Это очень интересно. – Резко сказал он. – Я бы сказал, что это восхитительно. Могу я вас попросить кое о чем?

– Да. – Ответила Арина.

– Я бы хотел, чтобы вы как можно больше узнали о пристрастии Макса к скульптуре. Не буду от вас скрывать: я аукционер и занимаюсь продажей объектов искусства уже много лет. То, что делает Макс, может оказаться любопытным. Мы можем даже не подозревать, насколько он талантлив. Мне необходимо увидеть его творения.

– Я бы вам помогла, но он попросил больше не говорить с ним о его творчестве. Макс сильно переживает по поводу произошедшего с ним несчастья, но многое остается для меня тайной.

– Да, конечно, я понимаю. Макс загадочная личность. В таком случае лучше не говорите с ним об этом. Он может заподозрить мое любопытство. Макс хоть и молчун, но вовсе не дурак.

– Я вас поняла. Оставьте свой номер телефона. Я вам позвоню, когда Макс будет готов с вами встретиться.

Через три дня Арина позвонила Эрнесту Рудольфовичу и сказала, что он может приехать и навестить Макса. Их короткая встреча прошла в теплой и дружеской беседе, не смотря на то, что от владельца лавки «Эрнест» не скрылась глубокая печаль и раздражительность своего работника, которую тот старался неумело скрыть за свойственным ему молчанием. Визит Эрнеста Рудольфовича никак не сказался на душевном состоянии Макса: по его просьбе, Арина купила маску, за которой он мог скрывать свое обезображенное лицо от других людей. Маска была самой обычной, и, если быть точнее, маска ничего выражала, она была безликой: на ее гладкой поверхности, покрытой белым глянцем, было очертание ровного носа, контур губ и два разреза для глаз. Макс чувствовал себя в безопасности, скрываясь от взгляда Эрнеста Рудольфовича за маской. В какой-то момент беседы ему показалось, что с ним ничего не происходило, и он разговаривает со своим посетителем, как и прежде, но по любопытствующим глазам Эрнеста Рудольфовича он читал неприкрытое желание увидеть его изуродованную внешность. Макс не мог догадываться, что ошибается: взгляд Эрнеста Рудольфовича был заискивающим только потому, что ему не терпелось узнать о творчестве своего работника, которое он всеми силами старался в себе подавить. Маска, которую тот видел перед собой, не меняла его отношения к Максу: он оставался тем же красивым и загадочным юношей, склонным к одиночеству и аскетическому молчанию. В конце разговора Эрнест Рудольфович почувствовал переменившееся настроение Макса, понял, что нужно заканчивать беседу. На прощание, на минуту остановившись в дверях, он сказал: «Ты должен знать следующее: во-первых, я возьму тебя на работу в любом случае: будешь ты в маске или без нее. Во-вторых, я беру на себя всю бумажную волокиту, связанную с получением социальных льгот и государственных выплат. Они тебе ни в коем случае не помешают. И, в-третьих, если тебе что-то понадобиться, то всегда можешь на меня положиться». Макс сухо поблагодарил Эрнеста Рудольфовича и отвернулся к окну.

3