— Оставишь заместителя, — пробубнил отец, промокая губы салфеткой. — Если я смогу, то ты — тем более, Марина.
Что-то в интонации папы Даниэле показалось странным. Слишком твёрдым. Жёстким и властным. Он хоть и не был никогда мягким и податливым, но какие-то изменения всё же были налицо.
— Всё нормально? — девушка отложила вилку и тихо прокашлялась, прикрывая рот кулачком. Привлекла к себе внимание обоих родителей. Что это? Замешательство?
— Ты о чём? — мама поднесла к губам стакан с водой. Сделала глоток, и случайно её зубы ударились о стеклянный край.
— Я не знаю... — словно очнувшись, Дани захлопала длинными ресницами, — вы мне скажите. Я что-то пропустила? Что за напряжение в доме?
Несколько секунд все молчали. Отец вскинул тёмные брови и вопросительно взглянул на маму. Словно ждал от неё чего-то. А в голове у Дани одна за другой мельтешили версии, и причины загустевшего воздуха в столовой. Казалось, что её мысли были слишком громкими. Их могли услышать окружающие.
— Всё хорошо, — не очень-то уверенно произнесла мама и, так же промокнув губы салфеткой, громко отодвинула стул. Поднялась на ноги, поправляя на груди шёлковую блузку, — секунду. Салат... Я забыла про цезарь.
Когда Марина покинула кухню, Дани снова посмотрела на отца. Тот, как ни в чём не бывало, продолжал накручивать на свою вилку спагетти. А затем с невозмутимым видом потянулся за бутылкой вина и, налив себе полный бокал, поднял глаза на дочь.
— Вина не хочешь?
Дани часто заморгала. Свела брови и как-то неловко закивала. Кажется, это лучшее из того, что предлагал ей отец...
Александ поднялся из-за стола и достал из серванта ещё один винный бокал. Его движения были плавными и спокойными. Словно не он пару минут назад говорил голосом полным стали и ледяной крошки, что счёсывает тебе лицо, заставляя морщиться и шипеть.
Поджав подбородок, он поставил бокал перед Даниэлой и наполнил тот на одну треть.
— Вкусное, — прокомментировал, прокручивая бутылку и собирая с горлышка капельки, — мне на работе подарили. Италия. Пробуй.
Не отходя, смотрел на дочь. Его губы растянулись в усталой улыбке. Даниэла чувствовала беспокойство. Оно разносилось по венам, отравляя всё внутри своим ядом. Лёгкая тошнота подступила к глотке. Что-то не так.
Что? Неужели он что-то узнал?
Пропихнув в горле комок, девушка поднесла бокал к губам. Сделала крошечный глоток, размазывая вкус по языку. Облизнулась. Вкусно. Очень.
— Вкусно, — проговорила вслух.
— Я же говорил, — его улыбка стала шире, — а мать твоя не захотела.