Телефон затих, и Дани, набрав полные лёгкие воздуха, сбросила с себя покрывало и вышла из комнаты. Немного покачиваясь и морщась от дискомфорта внизу живота, она добралась до своей спальни и застыла над письменным столом. Провела пальчиком по экрану: семь пропущенных от мамы. И два от Вити.
— Вить... — прошептала, шмыгая носом, — давай не сегодня...
Дани пропустила имя своего парня и, нажав на имя “мамочка”, поставила телефон на громкую связь.
— Даниэла, ты решила меня в могилу свести? — уже после первого гудка ответила мама.
— Мам, — глубокий вдох... очень глубокий, — прости. Всё хорошо. Я в ванной засела.
— Я уже соседей подняла! Господи! Я говорила твоему отцу, что пора дома поставить видеонаблюдение, а он всё тянет кота за хвост! А так: включила, проверила... и душа спокойна...
Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос. Задрала голову к потолку и стиснула зубки. Сильнее...
— Точно всё хорошо? Гордеевы заходили? Я просила проверить...
— Да, мам. Егор заходил, — сквозь зубы.
— Ну и отлично.
— Дань, я поздно сегодня буду. На работе аврал...
— Угу, — поджала губы, глотая обиду.
— Не жди меня, хорошо? Там в холодильнике плов. Поешь. Ты, кстати, мёд забрала?
— Да. Забрала, мам.
Интересно, хвалёная материнская интуиция существует? Мама может почувствовать, как ей сейчас плохо? Может на расстоянии понять, что с её ребёнком что-то не так?
— Спасибо, — повисает недолгая пауза. Даниэла опускает голову, глядя на свою обнажённую грудь. Подбородок снова начинает дрожать, — люблю тебя, мышка. Спокойной ночи.
— И я тебя. Целую.