...
Казалось, что погода ухудшалась по мере ухудшения его настроения. Как ни странно, чем ближе он был к дому, тем больше ощущал напряжение. Воздух словно загустевал в машине. Он ведь должен чувствовать облегчение? Но нет. Только тяжесть с каждым последующим шагом.
Егор остановился напротив ворот, разглядывая тачку, которая всё ещё стояла возле дома Ксенакис. Сколько времени? Какого хера? Уже вечер, а он всё ещё здесь?!
Задушил в себе желание протаранить чужой автомобиль и, развернув свой седан, загнал тот во двор своего дома. Покурил, оттягивая время. Зашёл в дом и сменил прокуренную футболку на свежую.
Достал телефон и, задержав дыхание, уставился на экран.
“Муха”.
Её номер Егор раздобыл у своей матери. Повода для звонка он пока не находил. Но сегодня... руки чесались. Поэтому, недолго думая, парень дотронулся кончиком пальца до её “имени”. Уже после третьего гудка он готов был сбросить вызов, но тихое “да” в один миг заставило его передумать.
— Ты где? — даже не поприветствовав. Опустился на пол прямо в прихожей, сгибая одну ногу в колене и опирая на неё локоть.
— Кто это? — судя по интонации, она искренне удивлена. И точно не узнала его.
— Где ты сейчас, Муха? — хмыкнув, произнёс привычное прозвище.
Она замолчала. Повисла тишина. Такая предсказуемая.
— У тебя дар речи пропал? — Егор готов был многое отдать, чтобы видеть её в этот момент, — так рада меня слышать?
— Откуда у тебя мой номер? — её голос тут же изменился.
— Глупый вопрос, учитывая, что наши родители почти породнились. Не думаешь?
Она снова ничего не ответила. Молчала, позволяя ему наслаждаться своим сбившимся дыханием.
— Я спросил, где ты? — продолжил как ни в чём не бывало. — Есть разговор.
Разговор? Нет. Конечно же, его не было.
Гордеев провёл ладонью по лицу и тихо выдохнул. Это почти нереально: выманить её. На что он надеется?
— А с каких пор ты научился разговаривать? Что-то я не припомню...