Соль

— Ты для этого… вот, ну вот ты только для этого меня звала? — Софи скрещивает руки на груди и обиженно выпячивает губу. — Если тебе это нужно — просто бери! НО НЕ МЕШАЙ!

— Истеричка! — Майя фыркает и закрывает перед носом Софи дверь. — У француженок не всё в порядке с головой. Я иду в этом! А ты?

— А я домой видимо поеду… Во сколько приехать?

— Ты на “Кристине”?

— Не называй эту уродку “Кристиной”. Это мерзкая старая “Фурия”! Конечно на ней, а ты планируешь там пить?

— Я вообще не знаю пьют ли там… ну давай на “Кристине”! Если что ты не пьёшь! — мой злобный взгляд Майя успешно игнорирует и через мгновение уже стоит совершенно голая и пытается натянуть узкий топ Софи.

Глава 3. Особняк Томпсонов/грязный клуб

Мама что-то быстро-быстро строчит в блокноте карандашом. Она не признаёт современных гаджетов и считает ноутбуки “не романтичными”. А потому у неё имеется десяток новых блокнотов для разных целей и целый архив, уже исписанных, в коробке в гардеробе.

— О! Дорогая! У меня по-тря-са-ю-щая идея!

— О чём ты? Фото? Обложка? — я закрываю лицо руками, будто камера уже нацелена в мою сторону, но мама не обращает на это ровно никакого внимания.

— Да, да, да! Мы с тобо-ой!

— Нет! Я против, — я машу руками, точно мама уже набросилась, чтобы взять интервью. — Я знаю как это будет. Выберут самую ужасную фотографию, потом напишут под ней что-то глупое, типа: “Нота Соль в семье Томпсон”! Я на это не подпишусь, мамочка!

Уже убегая в свою комнату, я отчётливо слышу, как мама шепчет: “Нота Соль в семье Томпсон! Гениально!”.

Мама была своеобразной женщиной. В ней присутствовал вагон мудрости и рвения ко всему, за что бы она ни бралась. Она сама (без помощи папы имеется ввиду) организовала целый журнал и даже (почти) не брала у него денег на первоначальный капитал (зато брала у своего отца), а ещё она была чертовски милой. Ингрид была способна расшибиться в лепёшку ради друга, заветной мечты или семьи, но в остальном создавала впечатление исключительно ленивой и до крайности томной женщины. Я горжусь ею пожалуй, просто оттого, что она точно не такая, как многие другие мамы. У Маргарет мать представляет собой дьявола в юбке-карандаше, а у Ксавье — мама-блондинка, во всех смыслах блондинка, без шуток.

Я бегу на второй этаж, чтобы спрятаться у себя в комнате, но ещё не дойдя до двери, понимаю, что сейчас Гаспар просочится следом. Мой брат, очаровательный и загадочный на первый взгляд, являет собой самое милое и безобидное существо на планете. К тому же он объективно не самый умный парень, что выражается… во многом, на что в семье предпочитают закрывать глаза.

— Гаспар, что случилось?

— Ничего!

— Тогда дай мне собраться! У тебя синяк на скуле, — я роюсь в шкафу в поисках “крутых” шмоток, пока брат, нерешительный и как всегда крайне потешный, топчется за моей спиной.

— На тренировке упал. Ну типа толкнули, прикинь!

— Я очень опаздываю, давай я вернусь вечером, и мы поговорим! — я ещё надеюсь на душ, иначе волосы точно не уложить, но времени на него всё меньше. Гаспара выставлять совсем не хочется, не люблю его обижать, но рассчитываю, что заглажу вину картошечкой фри, которую он ест только тайком и в очень ограниченных количествах.