Соль

Шаги и скрип, двери открыты. Я бегу на чудом оживших ногах, чтобы не ощущать снова удушливый запах дешевых духов, которые моя изящная мать даже под страхом смерти не нанесёт на кожу. Мне виделось, как этот парфюм их мерзких уже стареющих тел липнет ко мне и не даёт дышать коже. Мне кажется, что я сама пропахла им и уже не ощущаю тонкий аромат собственных волос, который так люблю.

— Пожалуйста, пожалуйста, — шепчу я, пытаясь открыть хоть какую-то дверь.

За поворотом очередного коридора я уже понимаю, что заблудилась. Мало того, что не знаю куда идти, так ещё чёртов коридор бесконечен, и где я повернула не туда, понятия не имею. Все двери закрыты, и надежды, что за одной из них лестница, никакой.

Я мечусь, уже не стесняясь ломиться в глухие двери без табличек, пока очередная ручка не щёлкает, сообщая мне, что удача повернулась нужным местом.

Я в комнате, пустой и тихой, почему-то сразу становится спокойнее, как будто я нашла выход на улицу. Мысль, что поиск был затеян для совершенно другой цели, пока голову не посещает. Но стоило только выдохнуть с облегчением, как накатывает новый ужас. Я не знаю, где Майя, не знаю, как вернуться, и не помню, где оставила свою сумку. Вдруг стало так жалко «Кристину», которая стоит на парковке одна.

Тёмная каморка совсем не выглядит опасной, пока не происходит страшное: где-то вдали мелькает полоска света. Я вжимаюсь в стену. Помещение захламлено, много стеллажей и спортивный инвентарь, поэтому меня могут и не найти.

— Не прячься, я тебя заметил!

— Мамочки, — почти не слышно шепчу я.

Только бы не тот, гипнотизирующий глазами!

— Что ты тут делаешь?

— Мамочки… — снова, совсем тихо.

Я не слышу даже саму себя, куда уж ему… Стоит довольно далеко, при желании я даже могу сбежать.

— Что. Ты. Тут. Делаешь? Тебе тут не место.

Я вижу только те самые глаза в темноте, под капюшоном. Приглядевшись, замечаю кровоподтек, уже запекшуюся кровь. Немного опухшее, вероятно, довольно красивое при других обстоятельствах, лицо. По крайней мере, у него нет носа-картошки и не выдаётся вперёд уродливый подбородок.

Где мне не место? Тут в этой комнате или тут вообще?

— Так и будешь молчать?

Он приближается и останавливается так близко, что я от удивления что-то пищу, не совсем членораздельно или убедительно. От него не пахнет удушливыми духами, почему-то это очень важно. Кровью, потом, пылью от грязного ринга, но не духами. В голове не укладывалось, что стою рядом с таким человеком. А каких-то полчаса назад я представляла, что Он меня в толпе заметит и посвятит мне, счастливице, победу. От этого страшного контраста становится и неприятно, и интригующе. Одна его рука ложится куда-то за мою голову, он опирается о стену, и у меня создаётся ощущение, что это не для устрашения, а просто приступ головокружения.

Ему же черепушку стрясли, наверняка…

Я прислушиваюсь к своим ощущениям: всё ещё очень интригующе, но коленки трясутся очень сильно. Этого человека только что били. По лицу. Кулаками. Он лежал прямо напротив меня и гипнотизировал.

— Тебе тут не место.