— Это не все они, это только несколько…
— Ты видишь, как кто-то сдает бунтовщиков? Слышишь чьи-нибудь возмущенные крики? Или только молчание? Их соучастие. Они убили моих мальчиков, Ноа. Они забрали у меня все.
— Это не может остаться без ответа, — заявил Саттер. — Пока мы говорим, мои люди складывают тела своих друзей и братьев в этот ваш импровизированный морг. Горожане должны заплатить за то, что сделали. Не только преступники — город. Все они.
— Убивай, кого хочешь. — Розамонд отвернулась от Ноа и посмотрела в окно. — Сожги город дотла, мне все равно.
Ей хотелось разбить окно, разнести его на тысячу осколков. Она хотела раздавить и уничтожить, заставить кого-то — любого — страдать так же, как страдала она.
Рот Ноа открылся, как будто он собирался протестовать. Вместо этого он кивнул в знак покорности.
— Мне нужно вернуться к Майло.
— Тогда иди! — Саттер указал на дверь. — Теперь ты — никому не нужный начальник полиции. Мы в тебе больше не нуждаемся.
— Маттиас! — укорила Розамонд. — Ты не это имел в виду.
— Все в порядке, — уныло отозвался Ноа. — Я в порядке.
— Помни, о чем я тебя просила, — сказала она. — Помни, что ты мне обещал.
— Я помню, — бесстрастно произнес он. Во взгляде тоже не проскользнуло никаких эмоции.
Не говоря больше ни слова, Ноа повернулся, открыл дверь и вышел. Он тихо закрыл ее за собой.
Они молча слушали грохот грузовика на подъездной дорожке, когда Ноа отправился обратно в свой большой светлый дом, к своему маленькому сыну, уютно устроившемуся в своей постели.
Ревность прожгла Розамонд насквозь. У Ноа был его ребенок. Как ему повезло. Какое счастье. А он даже не ценил этого, не то что она.
Саттер опустился в одно из кожаных кресел. После некоторого молчания он заговорил.
— Ты не можешь ему доверять.
Она не могла доверять никому, вообще никому. Даже мужчине, сидящему напротив нее.
— Почему он тебя вообще волнует? Он нам больше не нужен. Он может исчезнуть вместе с городом.
— Он был лучшим другом Джулиана. Конечно, ты можешь это понять. Он для меня как семья.