— Нет.
Саттер моргнул.
— Нет?
Ксандер бесстрастно наблюдал за ним. Несколько мальчишек позади него захихикали.
— Как насчет электричества?
Ксандер поднял руки и закружился по кругу. Он двигался как дикая кошка, быстро и стремительно. Остальные наблюдали за ним с нетерпением и предвкушением. Они знали, что будет дальше.
— Нам есть дело до электричества?
— Смерть электричеству! — прокричала девушка, с ледорубом на поясе. — Смерть электричеству!
Остальные подхватили крик, смеясь, гогоча, как гиены.
— Смерть электричеству! Смерть власти! Смерть власти!
Ксандер присел перед ним на корточки так, что их лица оказались на одном уровне. В ноздри Саттера ударила вонь немытого тела.
— Нам не нужно ничего, что вы, отжившие старики, можете предложить. То, чем вы дорожите — ваши угловые офисы и большие шикарные дома, — все это ложь. Теперь для нас ничего нет. Ни колледжа, ни работы, ни будущего. Поэтому мы сносим все это. Кирпич за кирпичом, лампочка за лампочкой.
— Смерть власти! — скандировали несколько подростков. Несколько из них издали жуткий вой, подняв боевые топоры и винтовки со штыками, высоко вскинув кулаки.
Они были анархистами. Безумцами. Зачем уничтожать то, что делало жизнь достойной? Саттер не понимал этого. Не понимал их.
Но все чего-то хотели. Каждый.
— Вам нужно топливо, по крайней мере, для ваших машин. Так?
— Убей его уже! — прокричали несколько из них. — Воспользуйся мечом! Возьми меч!
Ксандер поднял одну руку. Толпа позади него затихла.
— Где?
Возможно, им плевать на удобства и комфорт старого мира, но они голодны. Саттер узнал жесткий блеск в их глазах, то, как дергались пальцы на их мачете, арбалетах и кинжалах.