Паша продолжал молотить с той стороны по гермоворотам, и Алина раздраженно подумала, что лучше б он перестал работать кулаками и ногами, а поработал бы мозгом.
Ли продолжал тянуть трос, заставляя ее выгибаться все сильнее. Тянущая боль усиливалась.
- Ори, сука, - хрипнул он. - Если продолжу, то сломаю твой гребаный позвоночник. Ори!
- Не дождешься, - прошептала она.
До Паши, видимо, что-то дошло, потому как удары прекратились, настала тишина, а потом ворота внезапно дернулись.
Китаец в тревоге глянул назад и перерезал трос.
- Ладно. Продолжим в более спокойной обстановке.
Он схватил ее за волосы и поволок в сторону открытого коридора.
Передвигаться со связанными руками и ногами было чертовски неудобно, и она то и дело падала, отбивая о бугристый пол локти и коленки, ползла на четвереньках, поднималась и снова падала. Ли неумолимо тащил ее дальше в темноту, выдирая волосы.
Сперва китаец хотел напялить ей на голову мешок, чтобы она не видела тайного прохода, но потом вспомнил, что она уже все равно никому ничего не расскажет, и повеселел.
Метров через пятьдесят он вдруг свернул к стене, наклонился и нащупал у самого пола едва заметное отверстие. Часть стены отъехала в сторону.
Китаец затолкал Алину в узкий темный проход и протиснулся сам.
Там горел тусклый фонарь, стоял широкий решетчатый подъемник и уходила вверх и вниз шахта лифта.
Стена с шорохом встала на место, окончательно отрезав их от коридора.
Ли тронул кнопку на пульте.
Подъемник ожил, дернулся и, дребезжа, пополз вниз.
Ли рывком поднял Алину на ноги и осклабился.
- Ну вот, детка. Теперь мы точно вдвоем. Здесь тебя никто никогда не найдет.
Он вжал ее в решетку подъемника, запустил холодные лапы ей под шорты и вцепился в ягодицы.
- Сперва займемся классикой. Распечатаем наконец твои дыры. А потом дойдем до чего-нибудь более изобретательного.