Вместо ответа хозяин ячейки неожиданно вскочил, выхватив из-за пояса пистолет, и направил его сначала на ликвидатора, затем на партократа.
— Если дернетесь, убью обоих! — прорычал Андрей, переводя прицел с одного мужчины на другого. — Двинуться не успеете!
— Ты что это придумал, урод? — произнес Георгий, все еще держа руки на спинке дивана. — Хочешь, чтобы я тебе этот ствол в жопу засунул?
— Георгий Максимович, прошу вас, не стоит опускаться до такой грубости! — партократ совсем не звучал испуганным или взволнованным. — У Андрея Викторовича восстановительный период, нервишки расшатаны, вот он и чудит.
— Ты думаешь, твой портфель защитит тебя от пули, мразь? — палец скользил по курку. — Пуля для тебя будет слишком легким наказанием. За то, что ты сделал.
— А что я сделал? — Звездин развел руки, примеряя на лице маску невинности.
— Создал гигахрущ! Совершил саботаж в НИИ! — закричал Андрей, чувствуя, как ярость полностью охватывает его.
В дверь послышался стук и приглушенные голоса.
— У нас все нормально! Можете не волноваться! — закричал партократ, затем понизил голос. — А вы, Андрей Константинович, опустите, пожалуйста, пистолет, пока кого-нибудь не подстрелили.
— Опусти пистолет, урод, — зарычал Георгий, — пока я сам тебя не грохнул.
— Георгий Максимович, пожалуйста. Вы ведь знаете, что убийство в данном случае будет для нас не самым лучшим вариантом. Как и моя смерть станет для Андрея тупиком. Ведь он не узнает ничего нового.
— Узнаю что? Очередную ложь? — Андрей дрожащей рукой переводил пистолет с одного на другого.
Звездин растянулся в улыбке, затем тихо выдохнул и посмотрел на разъяренного мужчину уже серьезным лицом.
— Ну смотрите, Андрей Викторович. Давайте рассуждать логически. Зачем мне надо было совершать диверсию?
— Я откуда знаю?! А зачем тебе было мне врать несколько раз?!
— Вот в том-то и дело, что не знаете, но уже делаете выводы. Подобные поступки совершают, потому что жаждут чего-то. А что надо было мне? Власти, денег, положения? Так у меня и так все было! Вы же знаете нас, партократов, — он подмигнул Андрею. — Купаемся в роскоши и богатстве. А то, что говорила Екатерина Михайловна в своих записках — так вы же сами видели, что ее последние сообщения были написаны уже после того, как Кузнецов провел над ней свой эксперимент. Вы же видели ее сейчас, не так ли? И знаете, что она из себя представляет. В момент написания она переживала чудовищную трансформацию организма. Мутировала из человека в непонятное существо. Тут капля черной слизи может вызывать агонию, а ее поместили в чан с этой дрянью! Рассуждать рационально она в тот момент была просто неспособна. И ее выводы… — он потянулся было к портфелю, но остановился. — Вы мне позволите? Я бумагу достану, а то не смогу процитировать по памяти. Не подстрелите меня?
Андрей махнул пистолетом, чувствуя, что говорить было слишком тяжело. Партократ залез в портфель и после недолгих поисков извлек оттуда папку с бумагами, нашел нужную страницу и стал зачитывать вслух с подчеркнутым выражением.
— Саботаж произошел. Виновник не найден. Кузнецов — мразь. Но, предполагаю, главный подозреваемый — портфель, — он поднял взгляд на Андрея. — То есть, я — Звездин Константин Павлович. Это, вы считаете, объемлющая аргументация? Я предполагаю, что он — виновник. И даже не виновник, а подозреваемый!
Он положил распечатку сообщений на стол рядом с фотографией Кузнецова в молодости. Затем достал из папки еще одно фото и несколько секунд разглядывал его. Когда он положил изображение на стол, Андрей узнал фото, которое Ярославцева прикрепила к своим записям.
— Я, честно признаться, удивился, когда прочитал ее откровения. Особенно после стольких лет, прошедших с тех пор. Странно, что она вообще включила меня в список подозреваемых. Не говоря уже о том, что назначила главным из них. Почему, например, не Фадеева? — он указал на человека на фото. — В юности высказывал антипартийные взгляды и проходил по делу об антисоветской группе. Или Мезенцева? — он указал на женщину в очках с толстыми линзами. — Очень умная, но крайне меркантильная особа. За деньги она многое готова была сделать. Да и Кузнецов, в конце концов, с его маниакальной помешанностью на черной слизи.