— Верно, — хмуро ответил Андрей.
— Выход из гигахруща лежит в самом его центре, — странно сказал Звездин, будто случайно озвучил мысль, которую никто не должен был слышать.
Дальше они продвигались молча по залитым тревожным светом коридорам, в которых не было никого кроме усиленных отрядов ликвидаторов. Некоторые жители в это время прижимались к полотну гермодверей, пытаясь определить степень опасности — в, казалось бы, тихих коридорах почему-то рычала никогда не виданная техника и бряцали оружием два десятка бойцов.
Они живо продвигались по жилым блокам и только когда вышли на лестницу, замедлили ход из-за техники, которая на ступенях заметно теряла в скорости. Так этаж за этажом, блок за блоком отряд двигался в сторону серой зоны. Когда в глубине общежития показался пост ликвидаторов, те уже открыли толстые заслонки в серую зону и встретили молчаньем уже второй отряд, поражавший их своим вооружением. Когда работающие под потолком лампы оказались позади, гусеничная машина разогнала тьму перед собой четырьмя мощными фонарями. За ней по команде стали включать свои фонари и ликвидаторы.
Андрей знал, что где-то совсем рядом и впереди и сзади шли вооруженные отряды, а сам он был окружен опытными бойцами, но он ощущал волнение сходное с тем, что переживал в свой первый выход с Михаилом. Но как и с погибшим проводником, скоро он понял, что ученые мужи из НИИ проложили их путь таким образом, чтобы избежать все возможные трудности. Они чувствовали, как загорались самосборы, но ниже, выше или в других направлениях. Их дорога была чиста от черной слизи и чудовищ. Для этого им приходилось петлять — менять блоки, этажи, иногда то поднимаясь, то спускаясь. Но в целом они уверенно шли вниз, туда, где пряталась пресловутая шкатулка. Номера на лестничных пролетах медленно опускались в сторону сотни, а затем как-то незаметно стали двузначными.
Вооруженный отряд миновал цифру семьдесят шесть на стене и Андрей впервые за долгое время тогда взглянул на часы. Только тогда он понял, что они шли весь день до самого вечера без остановки. Впереди замелькал свет и вскоре центральная группа догнала головной отряд. На стенах виднелись затертая эмблема ликвидаторов, а прямо по центру коридора бронедвери с бойницами. Дежурные бойцы стояли по разные стороны коридора, в котором другие ликвидаторы распределялись по ячейкам.
— Вам сюда, — Звездин указал ему на дверь. — Вы располагаетесь со мной и Григорием.
Андрей молча последовал внутрь ячейки, дверь которой все оставалась открыта. Партократ стоял рядом с проемом и наблюдал за происходящим в коридоре. Скоро прибыл тыловой отряд и они в свою очередь также стали разбредаться по разным убежищам. Звучали грозные приказы Георгия об охране и смене постовых. Ближе к девяти и он зашел в открытый проем к Андрею и Звездину, а потом хлопнул гермодверью.
48. Планы на будущее
Они молча принялись доставать из своих сумок пакеты с концентратом. Андрей молча выдавил в себя две порции, бросая взгляды на своих соседей по ячейке. Это была обычная казарменная комната с кучей кроватей.
— Что так поглядываете, Андрей Павлович? — спросил Звездин, расположившийся в углу на скамье.
— Нет, ничего, — он мотнул головой.
— Что вы все скромничаете? Нет, ты посмотри на него! — он обратился к Георгию, который расположился на койке рядом. — В последний путь собрались, можно сказать, а он все скромничает. Говорите! — в дружеской манере приказал он.
— Да я просто смотрю, что мы отдельно от других поселились.
— И что? — искренне удивился партократ.
— Отдельно от других. Отбиваемся как-будто. Странно выглядит.
— Совсем не странно! — на губах Звездина появилась легкая улыбка. — Мы — управляющее звено, они — боевое. Ведь скажи, Георгий.
— Все верно, — тот доставал из сумки концентрат, но все еще держал на голове противогаз. — В случае контакта или самосбора открываются другие ячейки, чтобы не ставить под угрозу нас.
— Ладно, — Андрей мотнул головой. — Я просто подумал о привилегиях.
— Привилегии?! — Звездин прыснул смехом. — Какие это? Сидеть на скамье и выдавливать в себя пресный концентрат? Да если бы жители гигахруща видели это! То поняли бы, какая мы демократичная власть. И несправедливо оболганная. Вы ведь до сих пор воспринимаете нас этакими обжорами, пока все голодают, м? Только честно отвечайте!