— Да, я, кажется, тоже слышу, — подтвердил Андрей.
— Лишь бы сюда чудовищ не забросило, — продолжил бригадир.
— Не понятно только. Шумит что-то…
— Тихо ты, — тихо сказал Андрей и в комнате воцарилось молчание.
За железной дверью происходило что-то невнятное. Тихие шумы словно по капле заполняли пространство завода, будто в банку несколькими тонкими струйками текла вода. Звуков по ту сторону постепенно становилось больше, громкость возрастала, гермодверь словно завибрировала — совсем легко, еле заметно. То пространство полностью утонуло в сплошном обилии разных звуков, среди которых Андрей к своему удивлению вдруг стал различать отдельные, ранее неслышимые. Голоса. Они шли откуда-то далеко, словно с того конца завода, но медленно становились более выразительными, выделялись из общего хора и превращались в голоса отдельных людей.
— Что такое?… — прошептал Андрей. — Вы это слышите?
Все присутствовавшие в ячейке с настороженностью взглянули на коллегу.
— Не может быть… — вновь сказал Андрей. — Ты?..
Отдельные рабочие переглянулись и показали друг другу несколько жестов.
— Я его слышу… — в его глазах появились слезы. — Там сын, — он оглядел рабочих, остановившись на бригадире. — Там Колька. Я его слышу. Там мой сын. Он со мной говорит.
Обратившись к заводчанам, Андрей повернулся к двери, чтобы приложить ухо к железному полотну и рука его оказалась слишком близко к запорному механизму.
— Иные! — заключил Порфирий Сергеевич.
— Он дверь хочет открыть! — произнес кто-то другой.
— Уберите его от двери! — закричал третий.
— Хватай его! Его иные дурманят!
Вся ячейка тут же погрузилась в хаос кричащих голосов, толкотни и отпихивающих друг друга рук. Один лишь дежурный рабочий возле двери стоял без движения, крепко вцепившись в дверную ручку, и наблюдал за тем, как рабочие накинулись на Андрея — кто-то хватал его за руки, другие тянули за плечи и голову вниз, третьи пытались схватить его за ноги, которыми тот отпихивался, крича о сыне.
— Дайте мне его послушать! Дайте с ним поговорить!
— Держи его крепче!
— Под голову что-нибудь подложите, а то он себе затылок расшибет!
— Там мой сын! Отпустите! Отпустите же!