Налитые яростью глаза постепенно успокаивались. Вскоре на лице Михаила появилась кривая улыбка.
— Ну был, да, это правда, — он сделал еще глоток. — Но хватило мозгов уйти из этой лавочки.
— Почему вообще пришел к ним?
Михаил рассматривал бутылку с блестящей жидкостью и катал пробку по столу. Он почесал затылок и вздохнул.
— Было у меня тяжелое время в ликвидаторах. Служил без отдыха целый гигацикл. Гонял по этажам, блокам, бесконечные тревоги. Кучу сослуживцев потерял. Потом гвоздик этот проклятый. У нас были занятия с политруком, объясняли основные моменты и даже что-то понятно было. Но некоторые вещи — хоть убей, никто растолковать не мог, — он покрутил пробку в руке. — Скажем, присылают сводку и прогноз по самосбору — говорят, безопасно. Мы идем на новый этаж, а там нас заливает и двоих сразу нет. А потом поймали как-то раз чернобожника — весь в черных пятнах, даже глаз черный, — Михаил бросил страшный взгляд. — Решили отправить его наверх в центр исследований. А он и говорит: «Вы меня сейчас не сможете отправить, потому что самосбор будет». И действительно — через двадцать минут все казармы заливает слизью и монстрами. Два часа потом чистили, троих потеряли. Повели его в блок А, чтобы на магистральном лифте прямиком в НИИ отправить, а он нам советует: «Вы меня здесь не ведите, поднимитесь на семь этажей вверх. Самосбор будет». Тот путь и правда заливает самосбором, только мы уже выше были по его совету. Мы у него спросили, как он это все определяет. А тот и сказал, что после того, как слизи принял, может чувствовать Чернобога. «И вы приходите к нам. Объясним вам, из чего состоит вселенная», — он вновь почесал затылок и отпил из бутылки. — Тогда и заинтересовался.
— А что с этим чернобожником потом было?
— Довели до блока А, передали в руки другому отряду. Что дальше было с ним — не знаю. Я указал об этом в отчете, но мне на него ничего не ответили.
— И много там таких? — после паузы спросил Андрей.
— Много. Каких я только уродов не повидал. Один сильный, как та обезьяна, которую мы убили. У другого глазницы размером с мой кулак стали и в каждой по десять зрачков. Один мог людей сквозь стены чувствовать. Еще один, говорят, мысли читал. Но тот умер очень быстро — слишком много узнал, видать.
— Это отчего все? Из-за слизи?
— Конечно. Пьют ее, втирают, отдельные смельчаки или пленники, скажем, ванны принимают.
— Но она же токсична! — поморщился Андрей.
— Конечно, — кивнул Михаил. — С ранних лет объясняют, что даже испарения черной слизи вызывают необратимые последствия и могут убить. Только действует слизь по-разному. Кого-то капля убивает, а кто-то может стакан этого дерьма выпить и стать другим.
— Мысли читать? — полушепотом спросил заинтригованный Андрей.
Михаил поднял на собеседника загадочный взгляд и ухмыльнулся.
— А почему не получить десять лишних глаз? Все, как ты, думают. Этим Чернобог и привлекает. Тем, что переполненных страхом и незнанием людей влечет возможность возвыситься над этим всем. Понять самосбор. Ты бы сам не хотел знать, когда он будет и где?
— Не знаю… — искренне ответил Андрей и, не придумав ничего лучше, спросил: — А ты почему не принял слизь? Побоялся?
— Меня заставили шпионить — докладывать о том, что происходило у ликвидаторов, — он замолчал на несколько секунд и добавил. — И да, боялся. Черная слизь — жуткая дрянь. Ты можешь предсказывать самосбор или читать чужие мысли, но теряешь человеческое. Да и потом… — он выплеснул в рот еще одну порцию серебрянки и задумался. — Со временем я понял, что Чернобог — никакой не бог. Бог, может, и есть. Как существует самосбор, и черная слизь, и чудовища. Да только сомневаюсь я, что этому вселенскому богу нужно шпионить за безбожниками при помощи таких как я. Или организовывать нападения на заставы ликвидаторов, чтобы разжиться оружием и медикаментами, — он отрицательно помахал головой. — Слишком по-человечески все это. Да ты и сам завтра увидишь.
Последние слова заставили Андрея вновь почувствовать нервозность от предстоящего. Он поерзал на стуле, живо представляя себе тех людей, среди которых он должен был скоро оказаться. Михаил встал со своего места и посмотрел на собеседника глазами, которые постепенно становились мутными из-за выпивки.
— Пойду прилягу. Устал что-то.