Матушка отдалилась вдруг, словно ветром её отнесло, хоть и оставался воздух кругом неподвижным. Скоро светлая фигура её истаяла, разметавшись на обрывки тумана — и снова гулкая серость изнаночного мира обхватила со всех сторон. Елица всё сидела на чёрной земле, среди пыльной хрусткой травы — и не могла встать. Пока говорила с матерью, и не заметила вовсе, как силы её иссякли. Теперь даже дышать стало трудно, будто и грудь вздымалась едва-едва. Нет, она не могла даже пошевелиться, попав в западню Навьего мира, который выпил её почти до дна.
— Леден… — позвала она почти беззвучно.
Вдохнула, чтобы повторить его имя чистое, дающее избавление от мути в голове — но закрыла глаза, кренясь вбок. Страшная тишина была кругом, словно под водой, когда та заливает уши. И не вдохнуть больше. Переливами света что-то колыхалось перед глазами — во мраке сомкнутых век. Наверное, так выглядит Сердце, что ещё хранит остатки её жизни?
— Еля… — глухой возглас над ухом.
Губы тёплые по виску. И руки надёжные обнимают будто со всех сторон разом. Свет внутренний пыхнул сильнее от одного его только касания, затопил разум и тело горячей волной. Леден поднял её на руки, прижимая к себе всей силой. Она взлетела будто и застыла в воздухе лёгким пёрышком, растворяясь в его близости, проникая в него всеми силами души. Елица обхватила широкую шею рукой, нашарила губами её и прильнула, силясь ощутить вкус его кожи, запах его. Она прихватывала её, целуя, впиваясь пальцами в твёрдые мышцы. На грани беспамятства, за порогом странного безумия, что обуяло сейчас — и не могла остановиться.
— Елица, — почти простонал Леден, убирая её руку, жадно стремящуюся сгрести его загривок в горсть. — Надо уходить отсюда. Слишком долго…
— Я знаю, где Сердце…
— Хорошо. Хорошо… — он будто успокоить её пытался.
И она замерла в его объятиях просто наслаждаясь тем, что он так близко. Что он защитит её, выведет. И тогда… Может тогда они что-то сумеют придумать.
Долго они шли или нет — совсем нельзя было понять. Только лёгкое покачивание, стук сердца Ледена и тепло его составляли весь мир тесный, что сомкнулся вокруг Елицы. Она блуждала по границе, за которой только темнота, боясь обрушиться за неё, словно с обрыва.
Коснулась подола вода Смородины, поднялась выше, объяла бёдра до самого пояса. Сжалось дыхание в груди до маленького комочка, как вновь зевертелось всё, зашаталось, будто твердь с себя хотела Елицу сбросить. Только ударил свет по глазам — и она рухнула в забытьё тут же.
ГЛАВА 15
— Она нашла Сердце, — только и сказал Леден, как встретил его Чаян у плетня, что окружал избу старосты.
Брат сжимал Елицу в руках так крепко, что и сомнения никакого не оставалось: попробуй отбери — убьёт на месте. Просто голыми руками придушит. Княжна была без чувств. И что случилось с ней там, у материнского кургана, оставалось только гадать. И маяться, что не пошёл с ней, что не уследил, как дошло вдругорядь до беды. Из одной опасности в другую Елица прыгала, словно через костры. А он стоял как будто в стороне. И сердце замирало каждый раз, и поделать он с тем ничего не мог. Вот и теперь — что стряслось? Почему княженка в беспамятстве? И Чаян готов был душу вытрясти из Ледена за хоть одно слово.
Они вместе ввалились в избу. Хозяйка вздрогнула от грохота, с которым отворилась дверь, прижала пухлые руки к груди, но быстро очнулась, захлопотала, указывая братцу на лавку, куда можно было Елицу уложить. Тот опустил княженку на ложе так бережно, словно ворох пуха — боясь, кабы не рассыпалась.
— Что случилось? Почему как только она с тобой оказывается, так оборачиватся всё скверно? — Чаян рванул брата за плечо, разворачивая к себе.
Тот руку его сбросил резким движением.
— Не до тебя сейчас, — рыкнул приглушённо, видно, чтобы хозяйку совсем не напугать.
— Зато мне дело есть до неё. Я знать хочу немедленно! — Чаян сжал кулак.
Бывали дни, что он не понимал собственного брата. Случались между ними и ссоры лютые, и драки — по юности особливо — до кровавых соплей, до синяков под глазами и на боках, после того, как ноги в ход шли. Но они всегда мирились — родная кровь. А сейчас Чаян готов был просто его убить. Одним ударом в темя: за то, что он знает больше, за то, что держал Елицу в руках и сейчас просто не подпускал к ней. И говорить отказывался, объяснять — чтобы хоть немного легче стало.
ebooksa