Пламя моей души

Вон и камень приметный, торчащий из земли, в сторону которого она бежала, думая укрыться за ним. И две берёзы, сросшиеся у основания. Нет. Это то место, отпечатавшееся чертами теми, которые, кажется, забыться должны в пылу побега от преследователя, но засели в памяти занозами.

Ещё долго бродили мужчины кругом. Пока смеркаться не начало. И только тогда Елица поняла окончательно: ничего они здесь не найдут.

— Дальше надо ехать. До веси успеем добраться на ночлег, — громко проговорил Леден и махнул остальным, чтобы собирались все.

Кмети завздыхали облегчённо и двинулись в сторону тропы, где дожидались их лошади, уже вдоволь отдохнувшие. Елица проводила их взглядом, ещё пытаясь убедить себя, что непременно должна почувствовать тот нож, что он найдётся в самый последний миг. Но и понимала она, что этого уже не случится.

— У Камяна он, видно, — сказала тихо, как подошёл к ней Леден. — Видно, заприметил его и себе забрал.

Княжич обнял её за плечо, сжал легонько — и неведомое напряжение, что нитью в груди натягивалось, отпустило вдруг.

— Этот проныра, верно, не мог такой нож не заметить и упустить. Теперь мы только в этом убедились. Значит, с него спросим. Давно уж он на встречу со мной напрашивается.

Елица подняла голову и взглянула в его решительное и усталое лицо. Видно, чему быть суждено, того миновать не удастся, как ни пытайся.

ГЛАВА 19

Сколько дорогами разными ни петляй, а всё равно пришлось выехать к большаку, что вёл прямиком на Велеборск. Там, в одной из весей — Борогосте — должны были встретиться с ближниками Ледена и Брашко. А может, и со Знаславом, если тот успеет вернуться из Логоста после разговора с Чтибором о том, какая участь постигла дочь его, которую он, верно, уж и за живую считать перестал.

Не слишком-то легко было на душе после поисков ножа обрядного, что не увенчались успехом. Одно оставалось: с Камяна его спросить — да как забрать только — неизвестно.

— Сам я с ним говорить буду, — решил Леден сразу, как понятно стало, что нож не отыщется на том месте, где потерян был. — Уж к нему я тебя точно не допущу и близко. Одним воздухом с ним уже замараться можно.

И глаза его пыхнули льдом голубым при воспоминании о том, что сотворил ватажник Гроздана с Вышемилой.

— А коль отдавать не захочет? — усомнился Денко, который рядом с ним ехал, прислушиваясь ко всему, о чём княжич говорил с Елицей — если ему дозволяли. — Нож, наверное, красивый был, дорогой, раз он на него позарился. Вдруг продал куда или подарил кому?

— Не подарил, — Елица поморщилась от того, как кислым мазнуло по языку от одного упоминания Камяна. От мысли одной о нём. — Такие, как он, любят себе на память оставлять что-то от тех, кого мучили.

Леден покосился на неё с подозрением, но она взглядом одним попыталась его уверить, что совсем уж худого ватажник с ней сотворить не посмел. Только синяк, им оставленный, сходил с лица больно долго. Княжич, кажется, понял всё, снова успокоился — и больше они Камяна до самого Борогоста не вспоминали.

Добрались они до веси нужной по накатанному до каменной твёрдости большаку и вовсе быстро. Большим погостом, последним крупным на пути к Велеборску был Борогост. Много здесь всегда сновало люда перехожего и торгового — на пути из столицы и в неё. Здесь даже были не только избы гостинные на случай приезда князя и дружины его, но и настоящий постоялый двор, хоть и не такой большой, как в городе. Но нынче и здесь было тихо. Может, даже тише, чем в тех весях, что лежали далече от Велеборска: туда не слишком охотно совались зуличане. А тут, видно, похозяйничали вдоволь.

И пострадал зажиточный Борогост от их набегов сильнее: много погорело изб. И оттого взгляды борогостчан были нынче настороженными и даже неприветливыми к незнакомым путникам. Только немногие, кажется, узнавали Елицу — и тут же начинали шептаться, а то и откровенно громко переговариваться: кто с радостью скрытой, а кто и с обидой. Явилась, мол — ждали давно. Да она старалась на слова эти недобрые внимание своё не распылять. Направились они прямиком к дому старосты здешнего: поздороваться, спросить разрешения подобающего в гостинных избах остановиться. Да Елица и глазам своим не поверила, как увидела, что остались от избы Копыля, которого она с детства самого знала, только брёвна одни обгоревшие.

— На дом Копыля первым напали, — буркнула громко баба со двора соседнего, что наблюдала за пришлыми как только появились они вдалеке. — Его убили, дочерей в полон свели. Теперь мы без старосты покамест.

— Мы в избах гостинных у вас остановиться думаем, — вместо Елицы, которая не сразу пришла в себя от страшных вестей, заговорил Леден.