Княжич хмыкнул тихо, чуть сощурившись — и показалось, что в глазах его мелькнул прежний огонёк — да и погас тут же.
— Я мог бы дать тебе войско. Они готовы сражаться за Сердце, чтобы вернуть его. Готовы голыми руками зуличан душить. И не важно, на своей земле или на Велеборской, — он смолк на миг. — Да только какой мне в том прок, коль ты от меня сбежала, как от прокажённого?
Елица опустила взгляд на его кисть, что лежала сейчас спокойно на столе рядом с её рукой — один вершок в сторону — и дотронется. Она ощущала какими-то тёмными глубинами души ту связь, что волей-неволей, а всё ж натянулась между ними за всё то время, что бок о бок они провели. И оттого сейчас тревожно было с ним рядом сидеть — очень близко. Будто тело её ещё не до конца забыло всё, что случилось между ними когда-то.
— Прок в том, Чаян, что ты князем будешь. И Сердце вернётся на земли твои по твоей воле. Но не моей неволей. Потому как однажды уже Лада наказала отца твоего за то, что он обидел жрицу её. Сейчас она может и вовсе осерчать. Коль встанешь ты у меня на пути, Сердце никогда не вернётся.
— Угрожаешь? — княжич улыбнулся слегка удивлённо.
— Что делать мне прикажешь, коль все вы меня в угол загнать пытаетесь? — она повела плечом. — Ты мог бы сделать меня своей женой. Но сердца моего, уж прости, не получил бы. Скорее, убил бы его.
Чаян покивал задумчиво, чему-то улыбаясь — не беспечно, как бывало раньше — а так, словно нашли слова Елицы созвучие с собственными его мыслями.
— Я говорил уже, что хотел брата убить, когда из ворот Остёрска выезжал? Но в дороге у меня было времени много, чтобы обо всём подумать. И охолонуть, — он сдвинул было руку чуть. Показалось, сейчас накроет ею кисть Елицы, да он пальцы в кулак сжал и поднялся. — Не того ждали от меня бояре. Да я и не мальчик уже, чтобы мной помыкать. Хоть это им почти удалось. Я вступлюсь за тебя, Елица. Коль скоро брат мой стал твоим выбором. Твоей судьбой. И раз уж он решил разделить жизнь твою, принять и поддержать. А поддержу его. Я должен тебя уберечь — другого мне, кажется, на судьбе не написано. Потому как возьмёт Гроздан Велеборск, а после и на нас двинется. А без Сердца нам против него не выстоять. Моё войско уже идёт лодьями к по Велечихе.
— И ничего взамен не попросишь? — всё же решила спросить Елица, ещё не веря до конца в то, что слышить от него.
— Только то, что тебе Богиня сделать завещала. Больше ничего.
Она встала и подошла к нему, ступая неспешно, приглядываясь всё, будто заново узнавала. Остановилась рядом и по плечу его ладонью провела — не знала больше, как благодарить.
— Спасибо. Я и без войска твоего вернула бы Сердце. Да не всё так просто — понимаешь ведь.
— Понимаю, — княжич кивнул и повернулся к ней.
Опустил взгляд на губы её и вдруг под локоть поймал. Елица дёрнулась прочь, высвободилась, да княжич обхватил её ладонью под затылком и в поцелуе прижался крепком. Отстранился на миг:
— Последний раз... Позволь…
И поцеловал снова, вдавливаясь в её губы отчаянно, до боли. Елица попыталась руку его содрать, да только хуже сделала. Отшатнулась, упёрлась бёдрами в край стола. Но всё ж замерла на миг, разомкнув веки: остановило её мучение болезненное, что разлилось по лицу Чаяна сейчас. Словно за соломинку он пытался ухватиться, когда болотная топь уже подступала к горлу его. Он врывался в рот её языком торопливо, грубо, чувствуя сопротивление, нежелание отвечать. Но он хотел хоть одно это мгновение украсть у брата. И Елица прикрыла веки снова, расслабляясь. Как в Лельник, когда только по просьбе его позволила себя целовать. Тем всё началось — пусть тем и закончится.
Чаян отпустил её, оставив на шее ощущение своих пальцев, а на губах — огонь своей страсти невыплеснутой. Отвернулся, сжимая зубы.
— Уходи, — бросил хрипло. — Решили всё.
И Елица прочь пошла сразу, услышав только уже в сенях, как громыхнула по полу опрокинутая скамья. Она едва не вывалилась во двор, почти налетела на Ледена, который прямо у двери стоял, явственно пытаясь расслышать, о чём она с Чаяном говорила. Тот схватил её за плечи, обвёл взглядом вопросительным лицо — и сощурился, сдавливая руки сильнее. По губам одним Елицы, припухшим, горячим, всё можно было понять. Он дёрнулся было — в избу войти, да она удержала.
— Всё хорошо, — зашептала. — Ничего он дурного не сделал. Он войско к Велеборску на лодьях ведёт. Небольшое, но нашим в подмогу хорошо будет.
ebooksa