Скажу больше, утром он тоже не наблюдался. Но стоило отлучиться в кладовую, чтобы проверить дозревающее зелье, как безобразная стена уже отбрасывала густую тень на цветущий белый олеандр и скрывала от взгляда мою драгоценную красную бузину.
Кончиком пальца, вспыхнувшего голубоватым магическим свечением, я прикоснулась к ощеренному длинными шипами пруту. Безобразная конструкция, как живая, пришла в движение и мигом подросла в высоту еще на ладонь.
— Чудесно, — отряхнув руки, процедила я сквозь зубы, хотя чудесного ничего вообще не находилось, с какой стороны ни посмотри.
У кого-то заводились мыши, а у меня по соседству завелся ведьмак.
Впрочем, совершенно забыла: королевский указ требует строгого политеса между магами, даже если мысленно рассуждаешь о поехавшем кровлей некроманте. Ведьмаков теперь следует величать исключительно темными чародеями, что никак не меняет сути. Ведьмак он и в тихом Круэле ведьмак. Не успел появиться, сразу принялся наводить свои порядки в моем огороде, как и принято у этих паразит… поразительных людей.
— Что ж, буду считать это приглашением к знакомству.
Наверное, следовало эффектно разобрать шипастую стену на прутики и пройти напрямик, но кто городил, тот пусть образину и убирает. Желательно очень аккуратно, чтобы ни одна травинка больше не пострадала. Иначе расстроюсь и начну добро не приносить, а причинять.
С мрачным видом я зашагала между грядками. Из раскрытой кухонной двери, завидев меня, навстречу бросился восторженный табуретопес Йося. Кусок красного канта, заменявший ему хвост, мелькал туда-сюда, как маятник. Резные ножки бодро цокали по каменным плиткам.
Раньше ножки у него не гнулись, как у любой нормальной мебели. Призрачный пес с грохотом переваливался и скакал, пока не ускакал за мной в овраг и не переломался. Я его починила, как умела: с помощью заковыристых светлых чар и бранных слов, но с тех пор он стал раздражающе проворным.
— Йося, охранять, — цыкнула неспокойному созданию.
Тонко прочувствовав, что хозяйка сильно не в духе, он неуклюже развернулся и бодренько потрусил в дом.
Понимаю, что светлой чародейке из знаменитого ковена Истванов не к лицу жить с шумной нечистью — отец схватился бы за сердце, — но без Йоси внутри табурет мигом рассыплется, а он мне дорог как символ свободы.
Я направилась к кованой калитке, оплетенной цветущими розами. По пыльной сельской дороге, тянущейся вдоль заросшего густым плющом забора, дошагала до соседского дома и ступила в чужие владения, хотя еще пару дней назад считала их практически своими.
На полу старой веранды по-прежнему валялись прошлогодняя листва и потемневший от пыли тополиный пух. От каждого шага доски прогибались и словно заходились в нервной дрожи. Обшарпанная входная дверь, прежде намертво заколоченная крест-накрест, оказалась раскрытой настежь. Посреди холла с темной лестницей и ободранными стенами зияла проломленная дыра.
С усмешкой я посмотрела на порог. Он считался красной линией, разделом между светом и тенью, который не следовало переступать. По крайней мере без разрешения хозяина.
Ведьмаков я, конечно, не жаловала, и уродливый забор посреди огорода бесил меня неимоверно, но кое-какие представления о хороших манерах имела. Пусть они мне и претили. Закон о политесе, чтобы его демоны разодрали, никто не отменял.
— Кто есть? — позвала громко, но дом отозвался печальным молчанием. — Эй, сосед, к тебе гости пришли.
За спиной раздалось сдержанное покашливание. Я обернулась. Ведьмак незаметно появился откуда его не ждали, в смысле, демон знает из какой дыры, но точно не из той, что украшала холл. Некоторое время мы молчали и разглядывали друг друга.
У него было хмурое, но выразительное лицо. Рыжевато-каштановые волосы торчали в беспорядке. Челюсть покрывала трехдневная щетина. Светло-карие глаза смотрели тяжело и пристально. Развязанный ворот измусоленной рубахи открывал три зарубцевавшихся шрама, похожих на следы от звериных когтей. В руке он держал топор…
Не то чтобы наличие топора меня беспокоило, но некоторую напряженность в обстановку вносило.