Порочные

И для него больше не было места в моей жизни.

— Я сказала — нет!

Никита нахмурился и неожиданно грубо толкнул меня на кровать.

— Тогда будет так, как я хочу!

Я отбивалась от него. И только Бог знает, что было бы со мной, если бы не звонок на телефон Никиты. Мой уже точно-точно бывший парень взглянул на экран смартфона и, тихо выругавшись, слез с меня.

— Алло, да, мамуль? — ответил нежно Никита.

Вот урод. Надо сматываться, пока он не заметил, что я ухожу.

Я быстро обулась в коридоре, накинула пуховик, схватила сумочку с документами и деньгами, забрала свои и его ключи и вышла, захлопнув замок. Вот так-то! Если захлопнуть дверь снаружи, то открыть ее изнутри не получится. Пусть посидит, подумает. А завтра мы с отцом приедем и заберем мои вещички.

Было больно. Невыносимо. До крика. До воя. Но я держалась. Я не позволила себе пролить ни слезинки, пока ехала в дом родителей. Ни при них, когда, рассказала о том, что Никита мне изменил прямо на нашей с ним кровати с девчонкой, которая ходила вместе со мной на курсы вождения. Отец грозился прямо сейчас пойти и убить его. Но я остановила его. Они учили меня быть сильной. Изменил парень? Значит, не ценил то, что имел. Все просто. Будет плакать, страдать и пытаться возвращать меня. Но будет поздно. Да, мне сейчас больно. Обидно. Противно. Но это точно не стоило, не стоит, и никогда не будет стоить того, чтобы марать об него руки.

Утро я встретила с улыбкой. Я не думала о Никите. И от этого на душе было легко. Мне даже на мгновение показалось, что после этой ночи я сбросила камень с души. Я позавтракала с родителями. Сегодня была суббота, и им не нужно было идти на работу. Моя мама — преподавательница в университете. Преподает она французский и английский языки. Мамуля — добрейший души человек. Она всегда меня поддерживала. В двадцать один год я не знала, что такое хранить секреты от мамы. Она знала, что в четырнадцать я влюбилась в мальчишку, который был старше меня на два года. И звали его Никитой. Тогда он казался мне идеалом. Он заметил меня, как он мне сказал, на школьном балу. После того вечера он стал ухаживать со мной. А через пару месяцев мне исполнилось пятнадцать, и я лишилась с ним девственности. Было очень больно, грязно. Мне не понравилось. Я долго не хотела после подпускать его к себе, но я была влюблена…

Мама знала и про все это. Она была моей лучшей подругой, не считая Насти.

Отец же был работником музея, что казалось мне очень скучным. Но папа был самым смелым и сильным человеком, которого я когда-либо знала.

Мои родители были самыми лучшими.

Настя, моя подруга, пришла после шести вечера, когда родители поехали за моими вещами. Мне не хотелось больше видеть Никиту. И мама с папой пошли мне навстречу.

— Ну, что, подруга? — Настя, наконец-то, оторвалась от своего телефона и обратила внимание на меня. Эта рыжая бестия была моей самой лучшей подругой, мы дружили с первого класса, вместе учились на протяжении одиннадцати лет, затем дружно поступили в университет. На журналистику. И она всегда поддерживала меня все те годы, что я встречалась с Никитой.

Черт…

Не хочу вспоминать о нем.

— Что? — устало выдохнула, заваривая чай, — Он изменил мне. С Олесей.

— Вот черт… — ошарашенно произнесла Настюша. Да-да.

— Я пришла раньше с учебы, а он там… С ней. На нашей кровати. На нашем постельном белье.