Я чувствовала большую шершавую горячую руку отца и тонкую, холодную, как ледышка узкую руку матери.
- Кто здесь? – послышался грубый голос, а все исчезло. Растаяло, словно сон.
Я замерла, боясь, что скрипну половицами. По коридору кто-то шел, а я застыла на месте, боясь шелохнуться.
- Мадам, вы здесь? – послышался голос Дитриха. Его голос казался удивленным. Половица скрипнула рядом с дверью кабинета.
Я вспомнила, что у отца есть проход в стене. Его построил еще мой дед, который так спасался от кредиторов!
- Ну же, - прошептала я, слыша, как шаги удаляются. Обгоревшая стена сдвинулась, а я бросилась по- темной и мрачной лестнице, слыша, как за мной с тихим шелестом задвигается панель – обманка.
Через пару минут я была на улице, с другой стороны поместья. Там тоже был выход. Я промчалась мимо кустов, стараясь не порвать платье, а потом увидела мою карету. Она стояла неподалеку.
- Трогай! – махнула я рукой, вскочив на подножку и распахнув дверь.
Меня качнуло, а я выдохнула, как только услышала, что мы мчимся обратно в город. На перчатках были следы пожара и копоти.
Мы спокойно доехали до ателье, где меня высадили. Я осмотрелась и открыла дверь, шурша роскошной юбкой. В ателье вспыхнул свет, а я проводила глазами карету, исчезающую за часовней.
- Фух! – выдохнула я, взвешивая в руках мешочек с деньгами и глядя на свое отражение. – Нет, ну надо же!
Через пару мгновений я была уже в своей комнатушке, высыпая сверкающие монеты на одеяло.
- Двести, - прошептала я, как вдруг посмотрела на перстень. При свете тусклых ламп он казался еще прекрасней.
- И куда я его дену? – спросила я, понимая, что первый же скупщик вызовет жандармов, когда сравнит цену перстня и мое скромное платье.
Внизу послышались шаги, а я встрепенулась. Неужели я снова не закрыла дверь? Нет, закрыла! Я точно помню!
- Дорогая, я иду тебя убивать!– в голосе Дитриха читалось пренебрежение и насмешка. Он был внизу. – Я кому говорил сидеть дома?
Я быстро пшикнула в воздухе «уничтожителем запахов», а сверху набрызгала дешевыми духами. Платье снова исчезло в недрах шкафа. Шаги уже стучали по шаткой деревянной лестнице.
Золотые локоны превратились в гнездо, покрытое пылью, а на лице не были ни следа косметики. Я запылила лицо, размазав по нему грязь. Когда дверь открылась, я опустила глаза на свои ноги и похолодела, одергивая юбку так низко, как только можно, потому что совершенно забыла про туфли.
- С этого момента ты сидишь дома безвылазно! Если нужно, я поставлю решетку! – недовольно произнес Дитрих. О, как он был любезен с мадам Пикок, и как груб с Винареттой.
- А что вы хотели? – спросила я, осторожно вынимая ноги из туфлей и заталкивая их под кровать. – Мне нужно зарабатывать деньги! Рано или поздно мы с вами разведемся, а мне нужно будет на что-то жить!