Остальные останавливаются, и тот, что впереди, стонет.
– У нас нет времени.
Я снова издаю звук, как будто меня тошнит, на этот раз громче. Если я смогу просто сосредоточить их внимание на себе, может быть, они не заметят воронов, которые кружат очень близко.
Я заползаю на мраморные ступени и получаю ботинком в живот.
– Вставай, – ворчит мужчина, стоящий передо мной. – Мы туда не пойдем. Заканчивай свои дела, и поехали дальше.
– Мне так плохо… – Я с трудом поднимаюсь на ноги, затем снова падаю, пытаясь казаться слабой – не то чтобы это было трудно. Я совершенно разбита, и со связанными руками мне трудно держать равновесие.
Женщина спрыгивает с лошади, а мой приятель наматывает веревку на руку и сильно дергает. Я, спотыкаясь, иду вперед, только сейчас осознав, что они намотали веревку не только на мои запястья, но и на шею. Как поводок. Или петлю.
Это может закончиться очень, очень плохо.
Они забираются на своих лошадей. Мужчина, держащий меня, подхлёстывает меня веревкой.
– Хватит. Ты просто тянешь время.
– Я могу снова ее вырубить, – предлагает женщина, делая шаг ко мне.
Я с трудом сглатываю и молюсь, чтобы мои похитители отвлеклись и не заметили воронов, которые, как я чувствую, кружат все ближе.
Неожиданно мужчина, держащий меня за веревку, начинает бешено озираться по сторонам.
– Черт! Вон там!
Он бросает веревку и поводья лошади и бросается в лес.
– Какого… – Женщина пригибается, как будто что-то налетает на нее с неба. – Нет! Пожалуйста!
«Абриелла!»
Это голос моей мамы. Как зов сирен вдалеке.
Грохочущие волны наполняют мои уши, и холодная вода лижет мои голени.
«Это не по-настоящему. Не вмешивайся».