«Деятельность отделения страдала явной односторонностью, что не прошло мимо внимания Михайлова. На рапортичке о работе КРО с 15 по 20 января он написал: „Почему не вижу справок, касающихся французского, итальянского, английского посольств?“ Сотрудники КРО ГУГШ не вели работу по названным посольствам, продолжая считать страны Антанты союзниками России. Мало того, они старались оказывать представителям их спецслужб особые знаки внимания. Так, в январе 1918 года Гиссер сообщил начальнику американской военной миссии и военному атташе Великобритании о планах создания новой армии. В конце января, по случаю прибытия в Петроград военных миссий Англии, Франции, Италии, Америки, Японии и Сербии, он распорядился прикомандировать к ним офицеров и ответственных чиновников Генштаба с тем, чтобы содействовать представителям миссий в общении с „комиссарами существующих властей“. Гиссеру было хорошо известно настороженное отношение к представителям бывших союзнических держав советских военных работников, которые часто препятствовали действиям сотрудников военных миссий, но военспец на свой страх и риск старался предоставить им максимум необходимой информации. Когда же в марте 1918 года Г. Г. Гиссер был командирован в Швецию для восстановления связей с военными агентами в Скандинавских странах, то он там и остался, став участником эмигрантской антисоветской организации»[61].
Впрочем, после того как 18 февраля 1918 года немцы начали наступление, эти «союзники» основательно себя скомпрометировали. «Посольства США, Японии и других стран сделали попытку вызвать панику в Петрограде. Они объявили, что, по их сведениям, передовые части германской армии вот-вот должны войти в город, а поэтому 23 февраля в 2 часа дня посольства экстренным поездом отбывают в Вологду». Прогноз не оправдался, зато «с момента переезда из Петрограда в Вологду дипломатические миссии стран Антанты особенно рьяно взялись за подготовку заговоров против Советской власти. В Вологду со всех концов страны тайно прибывали за указаниями белогвардейские офицеры, генералы, лидеры кадетов, меньшевиков, эсеров. Американские, английские и французские дипломаты… снабжали их деньгами и оружием…»[62].
Более или менее нормальная работа контрразведывательных учреждений Главного управления Генштаба продолжалась до 1 марта 1918 года, пока не последовало распоряжение Наркомвоена об увольнении из КРО всех военнослужащих — в связи с демобилизацией армии. В этой связи было решено объединить КРО и КРЧ, наполовину сократив общее количество служащих…
Контрразведывательные органы штабов внутренних военных округов новая власть постаралась взять под контроль в первые же дни.
«В Петрограде был арестован начальник КРО подполковник А. А. Сурнин, что дезорганизовало работу отделения и позволило ВРК быстро взять его под контроль. 1 ноября в контрразведку штаба округа были направлены большевики комиссар прапорщик Н. Н. Асмус и его помощник рабочий А. А. Самойлов. В короткий срок они „очистили“ личный состав отделения от „нелояльных элементов“ и организовали, как писал Асмус в донесении, „нормальную и беспрерывную работу контрразведки“. Отделение повело борьбу против германских, английских, американских и французских шпионов, против контрреволюционных заговорщиков в армии, корниловцев и калединцев. Согласно отчетам, в конце 1917 года было заведено несколько десятков дел по шпионажу. Отделение занималось фильтрацией германских и австро-венгерских военнопленных, хлынувших к границе со всех концов страны. Велась интенсивная разработка лиц, занимавшихся скупкой и продажей в Финляндию оружия, русской валюты, драгоценностей — документации по такого рода делам было 43 тома. На полную мощность работало агентурное отделение. Не прекращало своей деятельности цензурное делопроизводство, то есть почтово-телеграфный контроль. Когда же в конце 1917 года в столице резко возросло количество уголовных преступлений, то, по предложению Н. Н. Асмуса, в отделении контрразведки был организован „уголовно-разыскной стол“ (отдел)»[63].
На это стоит обратить особое внимание: военная контрразведка впервые взяла на себя «чекистские» функции. Между тем Чрезвычайная комиссия уже вполне успешно занималась решением контрразведывательных задач. «Жизнь вскоре внесла свои коррективы в деятельность ВЧК: внутренняя и внешняя угрозы оказались тесно связанными между собой. Белое движение опиралось на помощь и поддержку держав Антанты. На территории России, охваченной Гражданской войной, активно действовали разведслужбы иностранных государств. Поэтому вскоре ВЧК были приданы контрразведывательные и разведывательные функции»[64].
«Чекистские» функции выполняло и КРО штаба Московского округа. Уже 27 ноября из контрразведки были уволены все служащие, имевшие отношение к жандармерии и полиции. Предписывалось также сократить число работников КРО, «но так, чтобы не пострадала оперативная работа». Если учесть, что штаты отделения и без того были невелики, то это требование относится к жанру «благих пожеланий». У комиссаров округа созрело «решение „приспособить“ КРО для борьбы с контрреволюцией, для чего была выделена специальная группа работников, занимавшаяся только „политическими“ делами», о чем и было доложено наркому по военным делам Н. И. Подвойскому.
Нечто подобное происходило в Омском, Туркестанском, Казанском и других округах. Но так как контрразведка всегда была делом таинственным и в чем-то опасным, все делалось не так грубо и беспардонно, как во многих иных сферах.
Стало традицией начинать все реформы с сокращений, хотя это совсем не значит, что таковые реально произойдут в окончательном итоге. Поэтому и в данном случае повсеместно производилось сокращение личного состава отделений военной контрразведки: так, в распоряжении от 11 декабря предлагалось довести штаты всех КРО до уровня 23 апреля 1917 года, а 18 декабря последовал приказ, которым предписывалось сократить наблюдателей КРО более чем наполовину по сравнению с теперь уже апрельскими штатами.
Комиссия, образованная руководством Главного управления Генерального штаба 18 января 1918 года, подчеркнув в своем докладе «необходимость и в условиях мирного времени иметь в военных округах службу для борьбы с иностранными разведками», предложила воссоздать отделения по борьбе с иностранным шпионажем во всех военных округах. Комиссия разработала и предложила три варианта штатного расписания КРО. Однако все это уже было напрасно: 1 марта 1918 года местные военно-контрольные органы были сокращены на 75 процентов, а в начале апреля ГУГШ приказало повсеместно расформировать отделения ВК. К середине апреля из всей системы военной контрразведки в центре и на фронтах осталось одно отделение Военного контроля Генштаба в значительно сокращенном составе.
Но вот что интересно: примерно тогда же руководство ВЧК, реально перегруженной работой по самым различным направлениям («…перед нами стоит перспектива колоссального увеличения работы как в количественном отношении, так и в смысле интенсивности ее», — писал Дзержинский в апреле 1918 года)[65], предложило «признать необходимым, чтобы борьба со шпионажем и контрразведка находились под наблюдением ВЧК».
Обсудив соответствующий проект члена Коллегии ВЧК И. Н. Полукарова, 22-летнего начальника отдела по борьбе с контрреволюцией, Президиум Всероссийской чрезвычайной комиссии предложил наркому по военным и морским делам Л. Д. Троцкому, чтобы все существующие контрразведывательные органы были переданы в ведение ВЧК и сведены в единое подразделение под самостоятельным руководством.
Предложение, как говорится, «не нашло понимания». Лев Давидович воспринимал русскую революцию в качестве преддверия мировой революции; как писал поэт: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», и на этом «мировом пожаре» он впоследствии разошелся со Сталиным и другими сторонниками «построения социализма в одной стране». Однако Троцкий имел немало единомышленников как в большевистском руководстве, так и в армейских рядах и как нарком пользовался популярностью в военной верхушке. Позднее это найдет отражение в так называемом деле о «военно-фашистском заговоре» и в материалах прочих процессов.
Очевидно, «Демон революции» понял, что чекистская контрразведка в рядах подчиненной ему армии будет выполнять также и надзорную функцию. В отличие от военной контрразведки Временного правительства, всячески отмежевывавшейся от политики, чекисты четко стояли на «классовых позициях», и для них одинаковым врагом являлись «все неприятельские агенты и шпионы, контрреволюционные агитаторы, спекулянты, организаторы восстаний, громилы, хулиганы, саботажники и прочие паразиты», которые, как писалось в объявлении ВЧК от 22 февраля 1918 года, «будут беспощадно расстреливаться отрядами комиссии на месте преступления»[66].
«Политический контроль» над РККА наркому Троцкому был не нужен.
Понятно и то, что «военспецы, в том числе и контрразведчики, не только не хотели передать всю борьбу со шпионажем в ведение ВЧК, но даже не желали контактировать в работе»[67]. Уж слишком разные взгляды на принципы организации контрразведывательной службы были у тех и у других.
Можно сказать, что вопрос о создании единой контрразведки просто-напросто завис…
Глава третья
Борьба за «контрразведывательное поле»
Девятого марта 1918 года в мурманском порту с крейсера «Глория» высадился десант английской морской пехоты — 170 человек при двух орудиях; следующий десантный отряд сошел на берег с английского крейсера «Кокрейн» 14 марта, а 18-го со своего крейсера «Адмирал Об» высадились французы… Так началась военная интервенция стран Антанты на Русском Севере. Чуть позже, 5 апреля, во Владивостоке начали высадку японцы и всё те же англичане; в то же самое время, нарушая условия Брестского мира, на территорию РСФСР вторглись германские интервенты, которые уже 17 апреля вели бои на подступах к Донбассу… Через месяц начался мятеж Чехословацкого корпуса, эшелоны которого растянулись по Сибирской железнодорожной магистрали на семь тысяч верст — от станции Ртищево, что близ Пензы, до самого Владивостока.
ebooksa