В частности, «жертвой системы» стал начальник Управления НКВД по Дальневосточному краю и начальник Особого отдела НКВД ОКДВА Т. Д. Дерибас, который в мае 1937 года отказался признать факт существования в крае и в частях ОКДВА антисоветской организации, якобы руководимой первым секретарем крайкома ВКП(б) Лаврентьевым. Об этом было доложено Н. И. Ежову, по приказанию которого Дерибас был арестован «за пассивность в разоблачении антисоветской шпионской организации троцкистов и правых». Это решение было пересмотрено, Терентий Дмитриевич возвратился на Дальний Восток, но 31 июля 1937 года вновь был отозван в Москву.
На смену ему прибыл 37-летний комиссар госбезопасности 3-го ранга Генрих Самойлович Люшков, недавний начальник Управления Погранвойск НКВД, член ЦК ВКП(б), усиленно взявшийся за борьбу с «врагами народа». Да только продолжалось это недолго: 13 июня 1938 года он выехал на проверку границы с Маньчжурией, сказал сопровождающим, что должен встретиться с закордонным агентом, но, оставшись один, перешел границу и сдался японским властям.
«Генерал-предатель был хорошо осведомлен о состоянии боеготовности Вооруженных сил СССР на Дальнем Востоке, расположении военных объектов, аэродромов, складов боеприпасов, образцах оружия, уровня подготовки личного состава частей и соединений Особой Дальневосточной армии. Все эти важные сведения… сыграют свою роль в подготовке японского правительства и его Генштаба к нападению на Советский Союз»[192].
Несмотря на все усилия советских спецслужб, найти и ликвидировать изменника не удалось. До 1945 года, крушения Квантунской армии, Люшков активно работал в интересах разведки и вооруженных сил противника, а затем как в воду канул… Есть версия, что японцы сами его и «убрали». Зачем церемониться с предателем, который слишком много знает?
Дерибас был расстрелян 28 июля 1938 года. Это один из немногих чекистов высокого ранга, кто был посмертно реабилитирован еще в 1957 году.
С приходом к руководству НКВД СССР в декабре 1938 года Л. П. Берии начался процесс пересмотра ряда сфальсифицированных дел, а многие из тех чекистов, кто допускал незаконные методы ведения следствия, были уволены из органов НКВД, отданы под трибунал. Вместе с Ежовым и его замом Фриновским на скамью подсудимых в 1939–1940 годах сели и многие из их подчиненных. К высшей мере наказания были в том числе приговорены почти все следователи, которые занимались делами участников «военно-фашистского заговора». Были арестованы бывшие начальники Особого отдела ГУГБ НКВД СССР И. М. Леплевский и Н. Г. Николаев-Журид: первый из них будет расстрелян в 1938 году, второй — в 1940-м, и оба не реабилитированы.
Из сказанного можно понять, что хотя политика репрессий и продолжалась, но уже в меньших масштабах, чем при Ягоде или «кровавом карлике» Ежове. Думается, Лаврентию Павловичу, ставшему олицетворением «сталинских преступлений», просто крупно не повезло: есть в истории такое «везение» или «невезение», когда в памяти поколений остается не сама личность, но некий символический «образ»… Таковым суперзлодеем почему-то оказался Л. П. Берия.
Глава седьмая
В ожидании Великой Отечественной
Первого сентября 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу, а 3 сентября агрессору объявили войну ведущие европейские державы — Франция и Великобритания. Так началась Вторая мировая война. Так как дальше объявления войны дело не пошло, немецкие войска к 16 сентября преспокойно заняли половину польской территории, изрядно приращенной после 1920 года, и вышли на линию Белосток — река Буг — Львов. 17-го они достигли Варшавы и перешли линию, оговоренную в «Секретном дополнительном протоколе» к Пакту о ненападении между СССР и Германией, подписанному 23 августа 1939 года:
«2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.
Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.
Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия»[193].
Звучит красиво, но… «В присутствии наркомов иностранных дел и обороны — В. М. Молотова и К. Е. Ворошилова — в 2 часа ночи 17 сентября 1939 года Сталин официально проинформировал германских дипломатических представителей в Москве о том, что подразделениям РККА отдан приказ через четыре часа перейти государственную границу. Их задача взять под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии. Одновременно, во избежание нежелательных инцидентов, он потребовал, чтобы было остановлено наступление германских войск в восточном направлении, отвести вырвавшиеся вперед на линию Белосток — Брест — Львов части вермахта и запретить германской авиации совершать полеты восточнее этой линии. Причем германским представителям ясно дали понять, что в случае невыполнения этих требований германские части могут попасть под бомбовые удары советской авиации»[194]. Ни на союзнические отношения — Сталина нередко упрекают, что он якобы искал в Гитлере союзника, ни тем более на «дружественное обоюдное согласие» все это непохоже.
Войскам Красной армии был дан приказ: «Перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Ввод войск мотивировался также утверждением о прекращении к этому времени существования Польского государства и отсутствием на его территории правительства. Действительно, в ночь на 18 сентября польское правительство выехало в Румынию.
Вместе с воинскими подразделениями на территорию восточных воеводств Польши вошли оперативно-чекистские группы, созданные заранее — приказом НКВД от 8 сентября 1939 года «из оперативных и политических сотрудников управлений (имеются в виду НКВД Украинской и Белорусской ССР. —
Для координации работы с военным руководством на Украину был командирован заместитель наркома внутренних дел В. Н. Меркулов, а в Белоруссию — начальник Особого отдела НКВД СССР В. М. Бочков.
«В отдельных случаях произошли столкновения с польскими частями во Львове, Стрые, Бресте, Белостоке. За 12 дней войска продвинулись на 250–350 километров… „Освободительный поход“ Сталин не согласовал ни с кем, и потому выдвижение советских войск было для немцев неприятной неожиданностью. Теперь войска обеих сторон пришли в соприкосновение»[196].
«Несмотря на предпринятые меры, 17–18 сентября 1939 года в ряде мест советская авиация вынуждена была подвергнуть атакам германские части, чтобы командование вермахта и руководство рейха поняли бы всю серьезность требований СССР. И к 19 сентября этот процесс в основном был завершен. Лишь в районе Львова германское командование продолжало держать свои войска восточнее указанной линии. Причем оно оправдывало это необходимостью разгрома окруженной в городе группировки польских войск… Передовым частям Красной армии был отдан приказ овладеть Львовом и районами Западной Украины, на которые незаконно претендовала Германия.
Девятнадцатого сентября 1939 года, когда передовые части РККА подошли ко Львову, они были встречены артиллерийским огнем германских частей. Затем произошло боевое столкновение между танковыми частями вермахта и РККА, в котором обе стороны понесли потери…»[197]
ebooksa