Все было вполне оправданно: «Рапорт советского военного атташе в Риге от 23 ноября 1939 года иллюстрирует, какой сложной была эта операция для Красной армии. Латвийские военные, ответственные за ведение дел с советскими войсками по проблемам в гарнизонах, были настроены недружелюбно и отказывались от сотрудничества. Старшие латвийские офицеры выражали надежду, что советское присутствие будет кратковременным. Такое отношение приносило вред всем сторонам деловых связей с Красной армией.
Подобное отношение к советским гарнизонам существовало в каждой Прибалтийской стране»[204].
Подобное отношение прибалтов к советской власти просто умиляет! Если бы не доблестные латышские стрелки, «железная гвардия Октября», самая надежная опора большевиков, которым была доверена охрана В. И. Ленина в смутном 1918 году! — эта власть вряд ли бы устояла. Чего ж им возмущаться?
К тому же, как известно, «Прибалтийские страны рассматривались Канарисом[205], Гиммлером[206] и Розенбергом[207] накануне войны против СССР в качестве едва ли не самого надежного плацдарма для проникновения германской агентуры на советскую территорию и формирования там хорошо организованной и вооруженной „пятой колонны“, в любой момент готовой ударить противника „ножом в спину“»[208].
Нетрудно понять, что в Прибалтике у военных контрразведчиков работы было не меньше, чем в Западных Украине и Белоруссии. Хотя, разумеется, дел им везде хватало. Вот фрагменты из спецсообщения, направленного начальником Особого отдела НКВД Ленинградского военного округа майором госбезопасности Сидневым начальнику Особого отдела ГУГБ НКВД СССР В. М. Бочкову.
«Должен прямо сказать, что я принадлежал к тем немногим руководящим работникам, в руках которых находились все возможности к тому, чтобы немедленно организовать охрану и учет всего ценного, что было захвачено советскими войсками на территории Германии. Однако никаких мер к предотвращению грабежей я не предпринял и считаю себя в этом виновным».
Тема его — организация противовоздушной обороны Ленинграда:
«Между командованиями корпуса ПВО и 54-й истребительной авиабригады существуют ненормальные взаимоотношения служебного порядка, в результате чего вопросы взаимодействия и общей подготовки этих частей имеют целый ряд недочетов.
Существует приказ по войскам ЛВО № 00128 от 11 июля 1938 года, согласно которому 54-я истребительная бригада подчинена командиру 2-го корпуса ПВО как начальнику противовоздушной обороны Ленинграда с оставлением обеспечения учебной подготовки за ВВС ЛВО. Этим же приказом командир 54-й истребительной бригады назначен одновременно помощником командира корпуса ПВО по авиации. Однако командир 54-й истреббригады полковник Благовещенский правильность этого приказа берет под сомнение, свои обязанности как пом. командира корпуса ПВО по авиации не выполняет, работает изолированно от других средств ПВО, не придавая им серьезного значения в обороне Ленинграда и отводя исключительную роль истребительной авиации…»
Отметим, что это противоречие сохранялось и в последующие времена: командиры ПВО, «происходившие» из авиаторов, нередко недооценивали возможности и перспективы зенитно-ракетных войск.
«Попытки командования корпуса ПВО привлечь подчиненную ему истребительную бригаду к совместному обучению с другими средствами ПВО не имеют должного успеха. Полковник Благовещенский во время учений, проводимых корпусом ПВО, старается находить более неотложные задания вышестоящих командных инстанций, которыми и пытается оправдывать свое личное отсутствие и отсутствие вверенного ему личного состава на учениях…»[209]
Вызывает уважение уровень работы особистов: это не поиски «врагов народа», но четкий профессиональный анализ ситуации и проявление реальной заботы об обеспечении боеготовности войск и обороноспособности страны. Ведь уже шла война, и немецкая авиация стирала с лица земли европейские города…
Вскоре война пришла и на территорию СССР — официально считается, что 30 ноября 1939 года ее объявила Финляндия.
На самом деле «28 ноября правительство СССР заявило, что „считает себя свободным от обязательств, взятых в силу пакта о ненападении“. 30 ноября без объявления войны войска Ленинградского военного округа перешли границу. Началась советско-финляндская война»[210]. Впрочем, не надо воспринимать это однозначно, мол, «советский монстр» напал на маленькую «беззащитную» Суоми.
Истоки конфликта уходят корнями к 1809 году, когда после Русско-шведской войны территория Финляндии, ранее входившей в состав Шведского королевства и никогда не имевшей не только государственности, но даже и административной автономии, отошла к Российской империи. «Великое княжество Финляндское» получило свои органы государственной власти, денежную систему, армию, почту и таможню. В 1811 году император Александр I передал в состав княжества еще и Выборгскую губернию, принадлежавшую России с 1721 года, — прямо как Хрущев, отдавший в 1954 году Украине Крым! Признав независимость Финляндии в 1917 году, советское правительство фактически подарило ей эти земли, вследствие чего граница оказалась в 30 километрах от Петрограда, откуда большевистское руководство страны поспешило уехать. Когда в 1930-х годах обстановка в Европе стала усложняться, СССР не единожды предлагал обменять Выборгскую губернию на гораздо большие территории в Карелии, но руководство Финляндии неизменно отвечало отказом. Более того, рассчитывая на поддержку Великобритании, Франции и Германии, финны вынашивали планы захвата иных советских территорий — не только в Карелии. Когда же «пробил час», потенциальные союзники финнов не стали помогать «жертве неспровоцированной агрессии», ограничившись поставками вооружения. Только Германия, в нарушение всех договоренностей с Советским Союзом, поставила Финляндии 134 зенитных орудия и 390 тысяч артиллерийских снарядов.
В стране нагнеталась антисоветская истерия. С начала 1939 года финские военные начали возводить на Карельском перешейке мощные оборонительные сооружения «линии Маннергейма». Летом того же года на ее строительстве трудилось порядка шестидесяти тысяч добровольцев. Кстати, посмотреть, как продвигаются работы, сюда в июне приезжал начальник Генштаба сухопутных войск Германии генерал Франц Гальдер. Подобное внимание вдохновляло на трудовые подвиги.
Пятого октября, по предложению председателя Совета обороны Финляндии маршала К. Г. Маннергейма, бывшего русского генерал-лейтенанта, на Карельский перешеек были переброшены и приданы пограничным войскам части регулярной армии; 10 октября начались чрезвычайные учебные сборы резервистов, что по сути означало мобилизацию всей армии. Официально же таковая была объявлена 13–14 октября. Был осуществлен призыв восемнадцати возрастов — до 1920 года рождения включительно, офицерского состава — возрастом до пятидесяти лет. Тогда же была произведена частичная эвакуация жителей и учреждений в Хельсинки, Тампере, Выборге, а жители 100-километровой полосы от границы на Карельском перешейке и от побережья Финского залива были отселены в трехдневный срок. Освободившиеся дома заняли военные.
Разумеется, возросла активность спецслужб Финляндии — прежде всего военной разведки, для которой Советская Россия всегда была главным противником. Особая роль отводилась радиоразведке, сотрудники которой осуществляли пеленгацию и перехват сообщений радиостанций штабов соединений и частей Ленинградского округа, Балтийского и Северного флотов, штабов и воинских частей войск НКВД и погранвойск, дешифровку перехваченных радиотелеграмм.
ebooksa