Была разработана система учета сведений, поступающих на военнопленных, которая позволяла оперативно осуществлять обмен информацией между всеми подразделениями. В поисковой работе среди военнопленных результативным оказалось использование агентов-опознавателей, которые узнавали своих начальников и «коллег», а потому к концу войны при каждом лагере были созданы специальные группы агентов-опознавателей, численность которых порой достигала десяти человек.
По окончании боевых действий в плену в Советском Союзе оказались крупные государственные деятели и чиновники, дипломаты, генералы и офицеры, представители спецслужб. В том числе — диктатор Румынии маршал Й. Антонеску, премьер-министр Венгрии И. Бетлен, генерал-фельдмаршалы Э. фон Клейст и Ф. Шёрнер, полицай-президент Берлина генерал-лейтенант К. Герум, адмирал Г. Гузе, вице-адмирал Г.-Э. Фосс, командующий польской Армией Крайовой генерал Л. Окулицкий и др.
Для работы с ними во 2-м отделе ГУКР «Смерш» НКО СССР проходили службу оперативники со знанием иностранных языков, знакомые с фильтрационной работой в действующей армии. Полученная ими информация была важной не только с оперативной, но и с политической точки зрения, она была необходима на судебных процессах в Нюрнберге и в Токио.
Всего же за годы войны контрразведчики «Смерш», совместно с сотрудниками других подразделений органов госбезопасности, выявили свыше восьмидесяти тысяч военных преступников, добыли в ходе работы среди военнопленных свыше шести тысяч различных разведывательных материалов…
Благодаря старанию «заинтересованных лиц», более сложным и спорным является вопрос фильтрации наших военнослужащих и граждан, оказавшихся в плену и на оккупированной территории. Процесс этот являлся необходимым — вспомним приведенные в предыдущей главе впечатляющие цифры вербовки наших военнослужащих гитлеровскими спецслужбами в первые месяцы войны. Однако из ряда современных публикаций, удивительным образом совпадающих с утверждениями геббельсовской пропаганды, следует, что уже за одно то, что человек просто оказался в плену, его неизбежно «ждали сталинские лагеря».
Но в директиве от 10 марта 1943 года заместитель наркома обороны — начальник Главного управления формирования и укомплектования войск РККА генерал-полковник Е. А. Щаденко указывал: «В местностях, освобожденных от немецких захватчиков, выявляются бывшие военнослужащие, которые в свое время без сопротивления сдались в плен или дезертировали из Красной армии и остались на жительство на территории, временно оккупированной немцами или, оказавшись окруженными в месте своего жительства, остались дома, не стремясь выходить с частями Красной армии. Таких лиц после быстрой проверки направлять в штрафные части… В спецлагеря направлять только лиц, на которых имеются серьезные данные для подозрения в антисоветской деятельности».
Дальше — больше: «…с ноября 1944 года ГКО принял постановление, согласно которому освобожденные военнопленные и советские граждане призывного возраста вплоть до конца войны направлялись непосредственно в запасные воинские части, минуя спецлагеря»[273]. Подобное выражение доверия имело огромное моральное значение для большинства освобожденных из фашистской неволи людей, но стало большой головной болью для контрразведчиков. Ведь далеко не все «граждане призывного возраста», особенно проживавшие на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики, хотели защищать «нашу Советскую Родину» — иные просто дезертировали, кто-то уходил с оружием в банды, кто-то переходил к противнику…
Всего за годы войны через «сито» проверок особых отделов и подразделений «Смерш» прошло около 5 миллионов 416 тысяч человек советских граждан: 1 миллион 836 тысяч военнопленных и около 3 миллионов 582 тысяч гражданских лиц. Из них затем в Красную армию и другие части — в том числе в войска НКВД — было передано около 1 миллиона 230 тысяч бывших военнопленных. Около 600 тысяч изобличенных военных преступников и фашистских пособников — это из общего числа, а не одних только бывших военнослужащих! — было отправлено в спецлагеря НКВД.
И вот завершающий штрих масштабной картины:
«По состоянию на 18 мая 1945 года, во фронтовых СПП[274] НКВД содержались 1 201 602 бывших военнопленных, из них 716 382 человека было принято после капитуляции Германии. Для их размещения и содержания были развернуты 32 лагеря, 66 сборных пунктов и 72 армейских приемных пункта. Больные и раненые размещались во фронтовых военных госпиталях НКО.
Количество проходивших проверку советских граждан было достаточно велико, а потому многие из них подолгу находились в ПФЛ[275], ПФП[276] и СПП. По инициативе НКГБ СССР и ГУКР „Смерш“ НКО СССР было подготовлено и принято Постановление ГКО от 21 мая за № 8670 сс, согласно которому сроки проверки репатриантов из числа советских граждан с 1–2 месяцев были сокращены до 10 дней, причем гражданские лица определялись к месту жительства, а военные — в запасные части НКО СССР.
В процессе фильтрационной работы органами „Смерш“ было выявлено несколько тысяч агентов спецслужб, разоблачены десятки тысяч карателей и фашистских пособников. Но главным итогом явилось то, что миллионам советских людей было возвращено честное имя»[277].
Нельзя, к сожалению, отрицать, что на этом сложнейшем участке работы органам «Смерш» не удалось избежать перегибов и трагических ошибок, которые чаще всего имели в своей основе «человеческий фактор», о чем мы уже говорили. Если с теми, кто был взят с оружием в руках или проходил по спискам разыскиваемых агентов гитлеровских спецслужб и военных преступников, все было достаточно ясно, то с людьми, которые месяцы, а то и годы томились в гитлеровских лагерях, дело обстояло гораздо сложнее. Многие из них рвались на фронт, чтобы отомстить и в бою доказать свою верность Родине, но им долго отказывали в этом праве, что вызывало возмущение и негативное отношение к военным контрразведчикам. В свою очередь, офицеры «Смерш» не понаслышке знали о зверствах гитлеровских прислужников, и многие из них зачастую считали таковыми всех тех, кто выжил в плену, кто работал на заводах и фабриках в Германии.
Отрицательную роль играли также затяжки с проверкой из-за нехватки возможностей и отсутствием достаточного количества времени, бюрократизм и непрофессионализм исполнителей… В итоге значительное число бывших военнослужащих необоснованно было лишено свободы и направлено в специальные лагеря НКВД.
Об этих проблемах знало руководство ГУКР «Смерш» НКО СССР, оно старалось держать на контроле деятельность подчиненных органов и принимало необходимые меры — вплоть до очень строгого наказания тех сотрудников, которые нарушали требования советского законодательства.
И к тому же не стоит думать, что проходившие проверку люди являли собой бесправную и безгласную «лагерную пыль».
«Бывшая военфельдшер М. П. Пузанова в письме к Верховному главнокомандующему И. В. Сталину просила, чтобы ускорили разбор ее дела, и если она виновата, то предали суду. Если же нет, то направили бы на фронт или туда, где она может быть полезна Родине. 12 августа 1943 года ее письмо поступило в особый сектор ЦК ВКП(б), а 14 августа уже было переадресовано в секретариат НКВД СССР и оттуда направлено в ГУКР „Смерш“ НКО СССР. Работу по нему взял под личный контроль заместитель начальника главка генерал-лейтенант П. Я. Мешик. 17 сентября 1943 года начальник ОКР „Смерш“ спецлагеря № 174 докладывал ему, что „Пузанова М. П. в порядке фильтрации нами проверена и направлена работать на завод № 684 г. Подольска“»[278].
В конце и после войны органы «Смерш» осуществляли фильтрационную работу в тесном взаимодействии с Управлением уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, а также — с заграничными резидентурами Первого управления НКГБ СССР и ГРУ Генштаба. Советские репатрианты, бывшие военнопленные, в особенности — запятнавшие себя сотрудничеством с гитлеровцами, вызывали повышенный интерес у американских, британских и французских спецслужб, которые, по информации военных контрразведчиков, осуществляли среди них активную пропагандистскую и вербовочную работу и даже за определенную плату снабжали нуждающихся подложными документами.
В начале января 1945 года на всех фронтах действующей армии был введен институт уполномоченных НКВД СССР: обстановка требовала от органов безопасности более масштабной и эффективной работы. Уполномоченными были назначены опытные руководители органов госбезопасности и внутренних дел — на уровне заместителей наркомов, заместителей начальника ГУКР «Смерш» НКО СССР, которые притом не освобождались от исполнения своих прямых обязанностей. Даже В. С. Абакумов был назначен уполномоченным НКВД на 3-м Белорусском фронте. Заместителями уполномоченных назначались начальники УКР «Смерш» фронтов и начальники войск НКВД по охране тыла фронта. Уполномоченные НКВД СССР на фронтах являлись главными оперативными начальниками, а их заместители осуществляли и координировали работу, связанную с розыском агентуры противника, обеспечением «непроницаемости» линии фронта, очисткой тыла от враждебных элементов, охраной железнодорожных узлов и промышленных предприятий…
Окончание боевых действий не принесло мгновенного облегчения: после подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии перед военной контрразведкой встали проблемы по розыску агентуры иностранных разведок, выявлению и аресту предателей, пособников, бывших служащих немецких оккупационных учреждений и других государственных преступников; необходима была более тщательная проверка прибывающего пополнения — прежде всего тех, кто был в плену и на оккупированной территории. Особая тема — ликвидация оставленного гитлеровскими спецслужбами диверсионно-террористического подполья «Вервольф»… К тому же в войсках резко упала дисциплина, что было связано с морально-психологическим состоянием людей, попавших в атмосферу относительно мирной жизни: участились случаи дезертирства, мародерства, пьяных дебошей, аварий и других преступлений и проступков. Борьба с ними также входила в сферу деятельности военных контрразведчиков.
ebooksa